100-летие ФИНСКОГО СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО ТЕХНИКУМА

Октябрь 9th, 2022 Рубрики: Статьи / Artikkelit

Журнал «СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ВЕСТИ» («MAATALOUS VIESTI») №6 1996 г (PDF)

Статья из журнала «СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ВЕСТИ» («MAATALOUS VIESTI») №6  1996 г.  

ОТ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Еще несколько лет назад, если бы мы ингерманландцы — российские финны, заговорили на финском языке в общественном месте, то тут же получили бы «звонкую пощёчину» от кого-нибудь в виде «А-а-а??? Недобитые белофинны?».

Следует также заметить, что почти никто в Санкт-Петербурге и области не знает истории этой местности, даже того, что Пётр Великий назвал ее Ингерманландской губернией, назвал фрегат — флагман Российского флота «Ингерманланд», лучшие полки были Ингерманландские, одному из них поставлен памятник под Москвой за храбрость в Отечественной войне 1812 года.

Неотъемлемой крупицей культуры нашего народа является история Финского сельскохозяйственного техникума, которой посвящена данная работа О. С. Крупиной.

Невероятного мужества потребовалось Ольге Степановне, русской преподавательнице истории, в сложных условиях семидесятых решиться начать работу по созданию музея ФСХТ, т. к. даже мы ингерманландцы боялись заикнуться о нашей национальной принадлежности.

Многие и многие часы Ольга Степановна провела в архивах сравнивая и сопоставляя имена и факты, даты и документы. Одним из самых весомых результатов этой работы является точное Определение даты открытия техникума. Ольга Степановна ведет переписку и лично общается со многими выпускниками ФСХТ, с их детьми и внуками. Благодаря усилиям О. С. Крупиной музей постоянно пополняется новыми материалами. Не жалеет времени Ольга Степановна и на ознакомление нынешних учащихся с историей техникума (сейчас — Всеволожский сельскохозяйственный колледж /ВСХК/).

От души хочу поблагодарить за память, за создание музея Финского сельскохозяйственного техникума нынешнего директора ВСХК Юрия Александровича Чингина, заместителя директора по учебной работе Елену Вячеславовну Новак и особенно Ольгу Степановну Крупину за огромный труд, который она вложила в создание музея и написание истории ФСХТ.

Александр Пюльзю

Первый учебный корпус. Здесь размещались аудитории и кабинеты. В круглом зале дома проходили собрания, репетиции концертов художественной самодеятельности. Фото 1925 г.

 

О. С. Крупина

ФИНСКИЙ
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЙ ТЕХНИКУМ
НАБРОСКИ К ИСТОРИИ
(Журнальный вариант)

Я рискну писать о том, что мне самой интересно…

ПРЕДИСЛОВИЕ

Не знаю ничего сильнее и ценнее знания. Знание защищает, незнание обезоруживает человека. Познавать нужно начиная с самого простого, близкого. Уж сколько писано — переписано, говорено-переговорено, что краеведение — де истинный патриотизм; но много ли на деле мы уделяем этому внимания… Нет. Нам некогда. Взять хотя бы средние специальные учебные заведения — действует ли где-нибудь хоть один курс стационарного типа «Мой город», «Моя область», «Мое учебное заведение». Думаю, что нет. Поэтому и видишь сплошь исторические памятники, скверы, улицы, парки в запустении. А иных зданий и след простыл, хотя могли бы еще служить людям. А музеи районного уровня? Кому до них дело — разве что энтузиастам, подвижникам? Но далеко ли на них «уедешь», и много ли на них взвалишь?

Мне также, помню, все норовили подсунуть какой-нибудь поисковый клуб. Но как-то удавалось убеждать, что у меня есть «поиск», и продолжать делать свою работу. Главное, кто давал задания, тот никогда поиском не занимался. Говорить легче — делать сложнее. Потихоньку занимаюсь своей темой, она неброская, всего-то «История Всеволожского сельскохозяйственного техникума». В нем я работаю, его прошлое изучаю и предела не вижу своему интересу. Научилась водить экскурсии с красивым звучанием темы: «Прогулки по территории мызы Рябово», с деловым значением — «История нашего техникума». Теперь, проработав значительный материал и «переварив» его, думаю, что пора начать вести курс, кружок или факультатив (на что согласится руководство) «Финны в истории России и нашего техникума».

Моя работа в техникуме — для меня новый этап в изучении истории учебного заведения. Более детально изучен раздел, относящийся к 20–30 годам его деятельности. А это значит — его финский и финско-эстонский периоды. Раньше много сил ушло на сбор материалов о финнах, но это было спонтанно — цель была докопаться до первых выпускников, какой бы национальности они не были. Но вышла на выпускников и первых учащихся финнов. В музее истории Всеволожского (Финского) сельскохозяйственного техникума (ВСХТ — ФСХТ) более 20 лет «живут» письма, фотографии, книги, написанные выпускниками-финнами. В равной мере собирался материал, отражающий и другие периоды. Но вот у подростков да и у взрослых надолго в сознании не задерживалось, не осознавалось значение «Финский техникум». Ну, на минуту если, на две, в общем как воспринималось так тут же и терялось. Ну, финны, ну и ладно. Я, зная больше, конечно, рассказывала своим «экскурсантам», о чем мне самой было известно, но и я знала, как теперь осознаю, очень мало. А тема финнов вообще в России, финнов-ингерманландцев, финнов-эмигрантов — это кладезь знаний. Оказывается, любая из названных мной групп российских финнов имеет непосредственное отношение к техникуму. Ну что же, время такое — малые народы, наконец, получили право на самоосознание и самопознание. Представители их пишут интересные труды, в них оживает самобытное прошлое, национальный, исторический и духовный этногенез.

Но это наша общая культура. Думаю, скоро появятся книги не только авторов заинтересованной финской стороны, но и русских авторов, в которых тема российских финнов, финнов-ингерманландцев займет свое значимое место.

Предлагаемая вниманию читателя работа — это пробный камешек воссоздания прошлого ингерманландского народа в тяжелейший период его многовековой истории на конкретном примере. ФСХТ — одно из двух с половиной сотен образовательных учреждений Ленинградской области, деятельность которого так неплохо начиналась, но затем приняла искаженные формы и, наконец, пришла к «угасанию». Факт, который так и «просится» в большую историю. Что ж, так бывает. Я имею ввиду уникальную книгу «Прибалтийско-финские народы. История и судьбы родственных народов», составитель Мауно Йокипии. Там есть упоминание о ФСХТ периода 1923 года. Но что является неточным и в будущем желательно исправимым — техникум назван не Финским, а Всеволожским. Конечно на месте виднее, т. е. мне удалось сделать здесь гораздо больше, заполнить один из пробелов истории. Судьбы выпускников ФСХТ — зеркальное отражение судьбы всего ингерманландского народа, и я бы не сказала, как принято говорить, только в 30‑е годы, нет — это вся их жизнь, принявшая не по их вине такие уродливые формы. Эта неподдельность, умение остаться самим собой в условиях, которые трудно назвать человеческими, приводит в восхищение. Одна из выпускниц 1935 г. М. А. Тойвонен (Саволайнен) столкнулась в 1941 г. с открытием: «… когда мы попали в Финляндию, нам выдали паспорта жителей Ингерманландии. Тогда только мы узнали, что мы ингерманландцы».

Налицо связь с сегодняшним днем — ингерманландская общественность обратилась в правительство с просьбой установить ингерманландскую национальность, и получила отказ. Почему?

Несколько грустным является то обстоятельство, что рассказ о некоторых из выпускников отстал по времени на 20 лет, т. е. о них рассказано на момент 70‑х годов. Но с другой стороны, с каждым из них я лично была знакома, и в этом часть моей судьбы. Тут и рекомендация учебным заведениям — не жалеть материальных средств на поощрение тех, кто занимается краеведческой, творческой работой. В ВСХТ может быть стоит организовать изучение финского языка.

Во второй раз за время работы над историей ФСХТ меня просто нашли. В первый раз — в 1976 г. дочь второго директора техникума Н. П. Пеллинена Э. Другакова (Пеллинен), второй раз — главный редактор журнала «Сельскохозяйственные вести» А. П. Пюльзю. Для овладения темой, над которой я работаю, я получила большую информационную помощь. Работа по избранной теме стала мне нравиться все больше и больше. О многом узнала впервые, прочитанное, как и выражал надежду А. П. Пюльзю, помогало «навести на мысль». Так что книжка на добротной «подкладке».

По структуре работа мало похожа на скрупулезное последовательное описание. Я сознательно построила «Наброски» к истории ФСХТ таким образом, что в них отдельные рассказы в каждой из 4‑х глав. Во-первых, я многого и не знаю, во‑вторых — каждый последующий рассказ дополняет, обновляет, а то и исправляет частично содержание предыдущего. В некоторых строятся гипотезы, предположения.

Я не претендую на полное авторство того, что все мы сделаем вместе. Будем спешить — поколение 20‑х, 30‑х гг. не вечно!

 

Предыстория пусть даже и одного учебного
заведения не может быть выхваченной из
общей цепи исторических событий

Глава 1
ИСТОРИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

Финны в России

Знакомство русского и финского народов восходит к первым векам нашей эры, ко временам родоплеменных отношений. Предки русских и финнов — славянские и финские племена, которые одними из первых в числе многочисленных племен поселились на территории древней России. С. М. Соловьев отмечал, что русская земля разделялась в древности на четыре главные части: первую составляла озёрная Новгородская область, вторую — область Западной Двины, т. е. область Кривская или Полоцкая, третью — область Днепра, собственно древняя Русь, четвертую — область Верхней Волги (Ростовская область). Славяне селились в основном на Юго-Западе и центре России, позднее расселяясь к Северу. Финские племена располагались севернее и восточнее от славян. Такие территории как Новгородская земля, Верхнее Поволжье и другие, были местами общих поселений славян и финнов. Н. М. Карамзин, не отдавая предпочтения ни одному из двух народов по времени их поселения на Руси, пишет, что славяне жили в России уже в первом столетии нашей эры, но откуда и когда они сюда пришли, на этот вопрос достоверного ответа нет. Про финские племена он пишет: «…не знаем, когда они в России поселились; но не знаем также и никого старобытнее их в северных и восточных ее климатах…». К славянским племенам, проживавшим на Руси, относились Новгородцы или истинные славяне, древляне, поляне, кривичи и другие. Часто в исторической литературе можно встретить перечисленные славянские племена под общим названием «русь», а финские — «чудь».

Что связывало «русь» и «чудь»? Их объединяли будничные соседские отношения; мир и согласие царили между ними в поверьях, в поклонении божествам языческой веры, в отправлении культов зарождавшегося христианства. Они сплачивались перед лицом внешней опасности, так как и те и другие подвергались опустошительным набегам и поборам со стороны соседних родов и варяг. «Варяги из-за моря, — читаем у Соловьева, — брали дань на славянах Новгородских, на кривичах, также на чуди и мери.» Неурядицы между родами заставляли славян и финнов искать выход в приглашении князя «из чужа», т. е. из чужого рода для восстановления согласия и единства. Вот как об этом говорится в летописи: «Чудь, новгородцы и кривичи… отправили послов к варягам и руси… они сказали руси: „Земля наша велика и обильна, да порядку в ней нет, пойдите княжить и владеть нами. Собрались три брата с родственниками своими, взяли с собой всю русь и пришли: Рюрик в Новгород, Синеус на Белозеро, Трувор в Изборск; от них-то и прозвалась Русская земля“». Так, в середине 9 века, несколько северных племен — славянских и финских положили начало Русскому государству.

К середине 12 века картина народонаселения в России претерпела значительные изменения. О финнах, проживавших ранее в северо-восточных землях, в летописях той поры упоминалось реже; речь больше шла о славяно-русском населении. Причин здесь много, и определяющей из них конечно же было великое переселение славян. Западные славяне «сильные числом и мужеством» все же из-за «развлечения сил и несогласия» утратили независимость в Западной Европе и постепенно выселялись на восток; российские славяне, поселившиеся первоначально на юге и юго-востоке, оттеснялись на север «хищными кочевниками, сменявшими и толкавшими друг друга». Продвижение славян к северу носило характер заселения, а не завоёвывания края. Гонимые с юга, они искали на новых землях «безопасные места для хлебопашества и промыслов». Шел процесс колонизации значительной территории России славянами, посредством чего было создано русское общество. Тем не менее обратим внимание на богатейший спектр красок демографических изменений финского народонаселения в этом процессе. Одна группа красок характеризует эти изменения как перемешивание славянских и финских племен в бытовой ассимиляции и слияние финнов с более сильными славянскими соседями, как поглощение Русью Чуди, постепенное обрусение ее и растворение в Руси. Вторая группа указывает как бы на следствия целенаправленных действий славянских пришельцев по отношению к финским племенам: оттеснение или даже отбрасывание финнов к северу, твердое присоединение финских племен к славянам и, наконец, покорение и обращение их в славян. Интересной представляется точка зрения Карамзина, который пишет о финнах, что «сей народ древний и многочисленный… никогда не славился победами, не отнимал чужих земель, но всегда уступал свои; в Швеции и Норвегии — Готфам, а в России, может быть, славянам, и в одной нищете искал для себя безопасности».

Как бы то ни происходило, будь это расположение русских пришельцев в промежутках между разбросанными среди лесов и болот финскими поселками, носившее с обеих сторон мирный характер, или «отбрасывание» финских племен из-за бурности потоков русских переселенцев, или благородство финнов, уступавших свои территории русским — однозначно, что длительность знакомства русских и финнов оставила заметный след в истории России. Процесс русской колонизации в северо-восточном направлении закончился в 12–13 веках образованием великорусского племени слиянием русского населения с финским.

Как подействовали друг на друга «русские пришельцы» и «финские туземцы»? На этот вопрос мы находим ответ у В. О. Ключевского, обстоятельно исследовавшего «встречу Руси и Чуди» в области Верхней Волги. Русь, селясь среди чуди, заимствовала у нее кое-что из быта. Чудь, постепенно русея, «со всеми своими антропологическими и этнографическими особенностями, со своим обличьем, языком, обычаями и верованиями входила в состав русской народности». От растворившихся в русской среде финнов новым типом великоросса унаследовал ось «немало физических и нравственных особенностей». Весьма значительным было влияние финнов на социальную сторону образованного великорусского племени. В 13 веке, например, в составе обрусевшего верхневолжского населения решительный перевес имели «сельские классы».

Таким представляется в описании классиков истории встреча, знакомство, взаимное проникновение двух народов в древности. Но это не означает, что все финны ассимилировались, и что это привело к их исчезновению. Финское население проживало и сегодня проживает в ряде регионов России. Существуют и территории компактного проживания финнов. Историки выделяют несколько таких групп, при чем каждая из них определилась в силу тех или иных исторических причин.

Одну из таких групп составляют финны эмигранты, прибывшие из Финляндии, после неудачной революции там в 1918 г. Эта группа пополнялась затем финнами-переселенцами из США и Канады.

К отдельной группе относят поселения финнов в Сибири, которые возникли в начале XIX века, когда Финляндия была присоединена к России. Здесь поселялись финны, сосланные за различные провинности.

К самостоятельной российской группе финнов относят и так называемых мурманских финнов. Это потомки тех финских крестьян, которые с середины XIX века стали уходить с родных мест, спасаясь от голода и нищеты, поселяясь на побережье Баренцева моря. Но все эти группы не представляют этнического единства, так как не являются коренным населением этих мест.

Самую многочисленную группу коренных российских финнов представляют ингерманландцы. По данным переписи 1897 г., их было в сельской местности С.‑ Петербургской (Шлиссельбургской) губернии 107,0 тыс. ингерманландцев. Кроме того, в С.‑ Петербурге проживало 23,4 тыс. ингерманландцев, большинство из них были выходцами из Финляндии и имели Финляндское гражданство. В 1919 г. финнов, исповедовавших лютеранство, в той же сельской местности насчитывалось уже 132,0 тыс. человек, и, видимо общая численность финнов составляла 160–170 тыс. человек.

Этническое формирование ингерманландских финнов происходило на исконно ингерманландской территории на протяжении многих веков. Этой территорией является центральная часть нынешней Ленинградской области, включающая юг Карельского перешейка до реки Невы и полосу приблизительно в 100 км от реки Ловати к западу до реки Нарвы вдоль южного побережья Финского залива.

Коренным населением одного из районов являлись финские племена водь и ижора.

Есть несколько теорий относительно происхождения названия Inkeri (Ингерманландия). Наиболее вероятно однако, что название реки Inkeri (Ижора), впадающей в Неву с юга, связано с названием населявшего его берега народа Inkeri. Позднее это название было перенесено на всю территорию и в германизированной форме стало звучать как Ингерманландия (Inger+man+land=стpaнa ингрийских людей).

Как считал академик А. Шёгрен уже после Ореховецкого мира, заключенного в 1323 г. между Швецией и Новгородом, на эту территорию к ижорам и води стали подселяться пришельцы из района Выборга. Окончательное формирование финского населения Ингерманландии происходило в XVII веке, когда Ингерманландия на целых сто лет отошла к Швеции по Столбовскому мирному договору 1617 г.

Шведским феодалам, получившим земли в новой провинции Ингерманландии, нужны были доходы — и они стали вербовать сюда рабочую силу из Финляндии. Наибольшее количество переселенцев нашлось опять же в районе Выборга и ближайшей с этой территорией провинции Саво.

После нового присоединения Ингерманландии к России Петром I в 1700 г. край начал интенсивно заселяться русскими, которых переселяли сюда помещики, получившие тут землю и новых крепостных в лице крестьян-финнов, ижоры и води, недавно бывших подданным и шведского короля. При этом финское население получило возможность сохранять свою самобытность, язык, религию, культуру. Уже в середине XIX века в Ингерманландии стали создаваться финские школы, а в 1863 г. здесь была основана семинария, готовившая канторов для церквей и учителей для народных школ.

Национально-культурное развитие финнов получило новые стимулы в связи с присоединением Финляндии к России в 1809 г. на правах автономного государства. Финляндия тогда фактически зависела от России только в области внешней политики. В 1918 году советское правительство предоставило Финляндии независимость, что, вероятно, стало толчком к попытке отделения Ингерманландии от Росши. Подталкиваемые в основном Эстонией ингерманландцы хотели при поддержке западных стран создать свободную от власти большевиков Ингерманландию. Между беженцами-ингерманландцами и большевиками был развязан военный конфликт, длившийся с 1919 по 1920 гг. Военные действия окончились Тартусским миром, заключенным в октябре 1920 г. По договору Ингерманландия осталась в составе Советской России. Культурной автономии, которая предполагалась как альтернатива независимой Ингерманландии, также не получилось. Финляндия согласилась оказывать помощь финноязычному населению в России.

По условиям Тартусского мира советское правительство гарантировало предоставление финскому населению Ингерманландии необходимых условий для свободного национально-культурного развития. И действительно, в первые годы Советской власти действовали церкви, в 257 школах, педагогическом, сельскохозяйственном техникумах и других учебных заведениях обучение велось на финском языке, развивалась культура. В 20‑е — начале 30-х годов на финском языке выходили десятки журналов, газет, других изданий. Работали библиотеки, клубы, дома культуры, театральная студия, где вся работа велась на финском языке.

Однако уже в начале 30‑х годов положение резко изменилось — в 1930–1932 гг. церкви Северной Ингерманландии были закрыты, а в 1934 г. начались первые изгнания ингерманландцев, особенно из областей, находящихся вблизи от Финской границы. В годы принудительной коллективизации в 1929–1931 гг. большое количество финноязычного крестьянского населения было «раскулачено» и вывезено в различные районы Сибири, Кольского полуострова, Средней Азии и т. д.

Значительная часть финноязычного населения была депортирована в 1935–1936 гг. под предлогом очистки приграничной полосы «от кулацких и антисоветских элементов». Исключительно жестокие меры были приняты против ингерманландцев в период массовых репрессий (1937–1938 гг.). Окончательный удар финскому народу и его культуре был нанесен в годы войны (1941–1945 гг.).

Одна часть финнов, из северной части Ингерманландии, была принудительно эвакуирована из кольца блокады в марте 1942 г. как спецпереселенцы на обширную территорию Сибири и Казахстана. Вторая часть ингерманландцев, оказалась на оккупированной немцами территории в южной и западной части Ленинградской области и была вывезена в 1943 г. по просьбе Финляндского правительства в Финляндию. Но после окончания войны ингерманландским финнам не было разрешено возвращаться на прежнее место жительства. 19 сентября 1945 г. Совет народных комиссаров СССР принял специальное распоряжение № 13925 «О запрете поселяться финнам в местах прежнего проживания в Ленинградской области»

Когда в 1944 г. после заключения с Финляндией перемирия большая часть вывезенных в Финляндию ингерманландцев дала согласие вернуться на родину, эшелоны с «возвращенцами» проследовали мимо Ленинграда и в вглубь России — в Новгородскую, Ярославскую, Калининскую области.

Не могли вернуться в родные места и вывезенные в Сибирь ингерманландцы.

В 1946–1949 гг. около 40 тыс. ингерманландцев успело уехать из мест ссылок, в основном в Эстонию. Советские власти в соответствии с принятыми репрессивными мерами выслали их вновь в основном в Сибирь и только в 50‑х годах ингерманландцам было разрешено переселяться в Карелию в связи с начавшимися там широкомасштабными лесоразработками. Туда, после многочисленных изгнаний, переселились в основном семьи из Сибири, около 20 тыс. человек, которые живут там до сих пор.

До настоящего времени лишь немногим ингерманландцам удалось вернуться на историческую родину.

Принятие в настоящее время законов о реабилитации, пока не способствовало возвращению рассеянного по территории бывшего Советского Союза народа. Российские финны все еще не добились того, чтобы они были реабилитированы, как подвергавшийся гонениям народ.

Ингерманландцы, некогда жившие вместе, теперь рассеяны по всему свету.

Приблизительные данные о численности ингерманландцев.

В 1989 г. в С.‑ Петербурге организовано общество ингерманландских финнов «Инкерин Лиитто». Общество пытается остановить процесс полного исчезновения коренного народа Ингерманландии.

1917 г.

144 000 чел.

1991 г.

Ингерманландия

20 000 чел.

Эстония

17 000 чел.

Карелия

18 000 чел.

Сибирь

10 000 чел.

Казахстан и Ср. Азия

3 000 чел.

Украина

1 500 чел.

Финляндия

8 000 чел.

Швеция

6 000 чел.

США и Канада

1 000 чел.

Имение Рябово. Старые и новые хозяева

В основании ФСХТ есть нечто такое, что мы стараемся не замечать и не придаем никакого значения. Удивляться тут нечего — основной чертой советской системы было не помнить своих предков. ФСХТ расположился на бывшей мызе Рябово, впитавшую в себя традиции русского капиталистического хозяйствования, быта и духовной культуры разрушенные в результате событий 1917 года. Но что-то и осталось — иначе техникум целесообразнее было бы разместить в другом месте.

В 1702–1704 гг. исполнилась давняя мечта России о выходе к Балтийскому морю.

С 1708 г. эта местность стала именоваться Ингерманландской губернией, входившей в состав восьми губерний России.

В интенсивном преобразовании края большую роль сыграла раздача по указу Петра Первого земель под крупные поместья. Их владельцами становились лица, близкие к царскому двору, чиновники высокого ранга, помещики. Все они относились к богатейшим людям, способным приобретать и продавать переходившие из рук в руки земли.

Одной из известных мыз в нашем районе стала мыза Рябово. В нее входили деревни Бабино, Углово, Корнево, Румболово, Рябово, Пугарево, Кяселево. В числе ее первых владельцев были: сподвижники Петра — светлейший князь А. Меншиков, вице-губернатор Петербургской губернии Е. Пашков, придворный банкир времен Екатерины Второй И. Фредерикс. В 1818 г. мызу Рябово приобрел и обустроил действительный статский камергер Всеволод Андреевич Всеволожский. Он владел усадьбой до своей кончины, последовавшей в 1836 г.

Помещик В. А. Всеволожский создал в имении «райский уголок»: на земельных угодьях его поместья выращивались огородные овощи, злаковые культуры, в теплицах — виноград, персики, ананасы. В имении был построен свеклосахарный завод, который работал на местном сырье. В хозяйстве В. А. Всеволожского имелось 72 коровы и 31 лошадь. На фермах было занято 6 скотоводов, 12 пахарей, 11 оранжерейщиков. Четверо рабочих обслуживали конюшни. Всего на полях и фермах имения трудилось 273 человека.

Под полеводство, огородничество и скотоводство была подведена хорошая индустриальная база, успешно развивавшаяся и в будущем. На чугунолитейном заводе и в мастеровом корпусе, имевшемся в хозяйстве, изготовлялись опытные сельскохозяйственные орудия. К примеру, сеялки, «употребляемые в Рябово», пользовались большой популярностью на территории большинства губерний России.

Волею судеб здесь продолжали сращиваться корни русского и финского народов. Финские крестьяне, проживавшие близ мызы, пополнили тогда число крепостных крестьян, обслуживавших имение. Уроженец здешних мест, научный сотрудник Карельского научного центра Академии наук СССР, Эйно Киуру пишет: «Мои родители еще помнят по именам и отчествам всех членов семьи помещиков Всеволожских, а родители моих родителей были их крепостными крестьянами». (См. «Невская заря» от 13.02.91 г.)

Последний помещик мызы Рябово — Василий Павлович Всеволожский, доктор медицины, организатор военного лазарета в годы I мировой войны и его жена Лидия Фил­липовна Всеволожская (по первому браку Маркс) — пос­ледняя помещица мызы Рябово, ей принадлежало изда­тельство Маркс и популярный журнал “Нива”.

С 1872 по 1906 гг. имение принадлежало внуку В. А. Всеволожского — Павлу Александровичу, имевшему государственный чин действительного статского советника. На счету П. А. Всеволожского и его жены Е. В. Всеволожской было немало благотворительных дел. Ими была построена земская больница, впоследствии центральная больница Всеволожского района. В 1901 году на средства, вложенные Е. В. Всеволожской, была открыта церковь Спаса Нерукотворного.

В 1906 году владение перешло в руки сына П. А. Всеволожского — Василия Павловича Всеволожского, доктора медицины, преподавателя Петербургской Военно-медицинской академии. При нем продолжали развиваться хозяйственные традиции, заложенные первым владельцем имения Рябово.

В начале XX века при В. П. Всеволожском всюду в имении было электроосвещение, водопровод. Хозяева пользовались автомобилем. Здесь, в имении, приобретались различные сельскохозяйственные машины: рядовые сеялки, культиваторы, косилки — сноповязалки, механические грабли и т. д. Крепла и культура земледелия. В 1909 г., на первой сельскохозяйственной выставке, организованной в Рябово для всего окрестного населения, владелец усадьбы Василий Павлович Всеволожский был удостоен большой серебряной медали за получении в имении высоких урожаев зерновых культур и применение новой агротехники.

На территории, близкой к современному техникуму — имение и деревня Рябово, деревни Румболово, Пугарево, Кяселево, жили преимущественно финны. Национальной розни между русскими, финнами и представителями других национальностей не было. Люди оценивались по деловым и моральным качествам. Например, при крепостном праве, в 1860–1862 гг. в имении по ходатайству приказчика было заведено судебное дело на финских крестьян Лангинена и Хямеляйнена. Тогда же в суде рассматривалось дело о провинности русских крестьян Фомина и Давыдова. Второй пример. На сельскохозяйственной выставке в 1909 г. вместе с В. П. Всеволожским крестьянин В. Корконен из деревни Румболово стал обладателем малой серебряной медали за выращенную лошадь по кличке «Соня». Недалеко друг от друга действовали две церкви — русская православная и лютеранская финская, построенная в 1778 г. Среди земляков добрая слава в 1910–1920 гг. ходила о пасторе Румболовской лютеранской кирхи Селиме Яльмаре Лаурикалла. Свои обязанности настоятеля прихода он выполнял добросовестно и аккуратно. Кроме того, не считаясь со временем пастор ходил по дальним деревням, давая уроки крестьянским детям, а через месяц возвращался, чтобы проверить выполнение заданий. Жена пастора была шведкой. О ней у людей также сохранилась добрая память.

Дом Всеволожских, размещавшийся в центре Румболовского парка, полное столетие 1818 г. до 1917 г. слыл одним из образцов дачного отдыха. Его внутреннее убранство с 20 комнатами, которые были оборудованы дорогой мебелью, люстрами, украшены картинами знаменитых художников, дополнялось не менее роскошным экстерьером. Снаружи особняк напоминал собой изящный дворец с оранжереями, водоемами и прочими «затеями». В имении В. А. Всеволожского существовал крепостной театр, на спектаклях которого бывал весь литературно-музыкальный Петербург. Одни только обеды с театрализованными представлениями в доме В. А. Всеволожского, на которые съезжались знаменитости, славились на всю Россию.

Октябрьская революция разрушила хозяйственный и социально-бытовой уклад России. Земли и владения помещиков были национализированы. Всеволожские не были исключением. Правнук первого из династии Всеволожских владельца мызы Рябово В. П. Всеволожский покинул имение в 1917 г.

В 1918 году на территории бывшей мызы Рябово был создан совхоз под таким же названием. Особняк не был занят под нужды совхоза. Он запустел, больше в него «не ступала нога» барыни Л. Ф. Всеволожской и хозяина мызы В. П. Всеволожского. Картину мызы Рябово, пришедшей в запустение, образно передают строки из стихотворения А. Рубцова «В старом парке»:

Не отыскать
Заросшие следы,
Ничей приход
Не оживит картины…

Лютеранская церковь. Строилась в период 1777-1778 г.г. Закрыта в 1934 г. Здание не сохранилось. Из архива Гергарда Вокки.

В 1924 году бывший дом Всеволожских был приспособлен для учебных целей открывшимся ФСХТ. В здании была масса неудобств, многое из оборудования, мебели, предметов обихода было попросту растащено. Главное же неудобство состояло в том, что здание невозможно было обогреть, т. к. отопительная система, блестяще отлаженная при Всеволожских, была приведена в плачевное состояние.

Но несмотря на трудности, дом, где проходила учебная и общественная жизнь первых учащихся ФСХТ, и Румболовский парк с его красивыми аллеями, навсегда сделались родными для выпускников. Здесь прошли первые три года жизни техникума.

Усадебная церковь Спаса Нерукотворного в Рябово. Ныне действующая церковь. Из архива Гергарда Вокки. Фото 1932 г.

В наследие к ФСХТ перешло несколько реликвий, представляющих собой частицу материальных и духовных ценностей дома Всеволожских. Одни из них дошли и до 90‑х гг., другие не сохранились. Из дошедших до нас, и удачно вписавшихся в помещение современного учебного корпуса колледжа — зеркальный гарнитур в деревянном резном обрамлении, письменный стол и три книжных шкафа.

Частицей духовной сокровищницы стало в 20‑е гг. для ФСХТ около двухсот книг, перешедших к нему из бывшей библиотеки Всеволожских. В архиве Октябрьской революции хранится письмо заведующего ФСХТ С. Д. Пеллинена в Ленинградский комитет профессионально-технического образования от 15 сентября 1925 года, в котором он «просит найти возможность разрешить уплатить за необходимую работу по приведению в порядок оставшихся книг бывшей библиотеки Всеволожских, которая уже проделана приглашенными для этого специалистами». На примере этого документа видно соприкосновение двух этнических культур — русских и ингерманландцев, свидетельство бережного отношения к духовному наследию, накопленному предыдущим поколением.

Глава 2
КАК БЫЛ ОСНОВАН ФСХТ

Как была установлена дата основания техникума

В моих небольших печатных работах более чем двадцатилетней давности об истории Всеволожского сельскохозяйственного техникума финский аспект не имел достаточной глубины. Дело было не столько во мне, сколько в редакторских подходах. По известным соображениям финская, а тем более ингерманландская тема оставались в печати долгое время в тени. Для меня в работе по данной проблеме и раньше и теперь остается главным видение общечеловеческого начала. Благо, что в работе музея техникума, который был создан в 1973 году, никто меня не корректировал, никто не вмешивался. Тогда музейной работой на местах партийные структуры ограничивались организацией парадных посещений, да отчетами, что в такой-то школе или ином учебном заведении музей существует и проводит патриотическую работу на традициях старших поколений.

Между тем музей Всеволожского (Финского) техникума все эти годы не прерывал связей с выпускниками. Материал собирался, экспонировался, накапливались отзывы и в том числе со стороны самых благодарных его посетителей — в прошлом питомцев техникума финской и эстонской национальностей. Это продолжает радовать и вселяет силы.

Среди гостей музея — дочь второго директора техникума Н. П. Пеллинена Элеонора Николаевна Другакова, выпускники первых лет Т. Гуйтер, В. Гавгянен, С. Сакаринен, Т. Хаккарайнен, Е. Томберг, Э. Альба и многие другие. Так что работа уходила, или, вернее писалась не совсем «в стол». Многие выпускники 20–30‑х годов, давно стали моими хорошими друзьями. Теперь, когда проблема этнического возрождения российских финнов стала общественно значимой, материалы музея могут выйти за рамки одного только техникума и стать общим достоянием истории взаимодействия русского и ингерманландского народов.

Свое активное развитие получают многие стороны русско-финских отношений — политическая, экономическая, социальная, культурная и другие.

Мне представляется интересной в этой связи радиопередача «Общины и землячества». Как-то в одной из таких передач рассказывалось о том, что у истоков русского ингерманландского движения, начавшегося в 80‑е годы, находились шведы. Именно в Швеции впервые смело заговорили о необходимости восстановления в правах ингерманландцев. Ни в Финляндии, ни тем более в СССР, а в Швеции. Объяснение такого факта в том, что у Финляндии и СССР были ничем не омрачаемые отношения, что об этом и помыслить нельзя было, т. е. советские финны боялись поднимать эту тему, а финны в Финляндии — поддержать.

И шведы заступились за финнов, подвергавшихся в известные годы жестокой дискриминации. Это ли не пример развития межнациональной интеграции в мировое сообщество, о чем так много сейчас говорят.

Перейду к своей малой теме — истории Финского сельскохозяйственного техникума. И снова оговорюсь, что малая тема не возникла бы без большой общей. В 70‑е годы подробно написать об истории техникума в части его финского происхождения, а затем финско-эстонского продолжения не представилось возможным. Хотя архивные и другие материалы тогда были, и вот, очевидно, они теперь окажутся более востребованными.

Вначале хотелось бы представить такую маленькую исповедь на заданную тему. Речь пойдет о поиске даты основания Финского сельскохозяйственного техникума. Так сложилось, что к моему приходу на работу в техникум, в нем из рук в руки переходили некоторые фотографии, отражающие то ли первые годы работы техникума, то ли историю Всеволожска. Но между ними не было связи. Помню, что показывая фотографию (как мне потом удалось доказать первого директора техникума С. Д. Пеллинена) говорили, что это В. П. Всеволожский.

Спустя некоторое время многое определилось. Работа над историей техникума обрела серьезное значение. Немало пришлось потратить времени на прохождение «заглавной строчки» — установления даты основания техникума. Вот что написала районная газета «Невская заря» в 1973 году перед опубликованием самого первого очерка о техникуме: «В течение нескольких лет по поручению партийной организации Всеволожского сельскохозяйственного техникума преподаватель истории О. С. Крупина собирала материалы о прошлом техникума. Занимаясь в архивах она установила дату рождения ВСХТ — 28 февраля 1923 года». Это стало поддержкой в дальнейшей работе.

Конечно, ничего особенного не произошло бы, не будь этой даты в начале биографии учебного заведения. Техникум все равно бы жил. Так-то оно так, да вот сомнения продолжали бы волновать общественное сознание. Впрочем, какие только даты не утверждались как изначальные в развитии техникума.

Копия постановления об организации ФСХТ на базе совхоза «Рябово», и утверждения устава.

Вот несколько примеров. В сборнике «Сельское хозяйство Ленинградской области за 50 лет». (Лениздат, 1967 г.) авторы М. Таиров, В. Игнатов, Н. Сокман давали ссылку на 1918 год, как год создания техникума. В справочнике «Сельскохозяйственные техникумы и совхозы-техникумы» за 1969 год указывалось, что наш техникум основан в 1946 году.

Оказалось, что искомая дата совсем другая — 1923 год. В 1973 году обнаруженные мной в архиве Октябрьской революции и социалистического строительства материалы, делающие заявку на точное определение даты открытия техникума, а их было на эту тему три, были скопированы, завизированы дирекцией архива и от имени техникума посланы в Москву в Главное управление сельскохозяйственных техникумов на предмет рассмотрения исходной даты основания нашего учебного заведения. В письме говорилось: «Всеволожский сельскохозяйственный техникум Ленинградской области направляет Вам копии постановлений об организации Финского сельскохозяйственного техникума на базе совхоза „Рябово“, назначении директора и утверждении устава, который в дальнейшем был преобразован во Всеволожский финско-эстонский сельскохозяйственный техникум (Постановление Президиума Облисполкома о работе Всеволожского финско-эстонского техникума), а позднее во Всеволожский сельскохозяйственный техникум. Это название сохраняется и по настоящее время. Техникум просит рассмотреть представленные документы и подтвердить день организации названного учебного заведения». Вскоре из Москвы пришел ответ. В письме Главка сельскохозяйственных техникумов указывалось, что из представленных архивных документов дату образования ВСХТ следует считать со дня утверждения Устава техникума, т. е. 28 февраля 1923 года.

Национально-этнические корни, традиции и название техникума

Более 70 лет, выпавших на советский период, отдельных печатных работ о финских национальных этносах в СССР не появлялось, а в общих исторических трудах о финнах почти не упоминалось. Сравнительно недавно, в 1986 г., на стыке перестроечных лет, в Лениздате вышла книга «Ленинградская область. Исторический очерк.». Авторы — группа ученых-историков под руководством В. А. Ежова проделала огромную работу по исследованию политического, экономического, культурного развития Ленинградской области с древнейших времен до второй половины 80‑х гг. нашего столетия. Но в упоминаемой книге нет ни страницы о жизни национальных меньшинств, ни строчки о финском народе, составлявшем значительную часть населения области. Дело тут, конечно, не в авторах, а в том, что не пришло еще время рассказать правду о каждой пусть и самой малой народности. На протяжении советского периода национально-этническая самобытность народов подменялась известным стереотипом «единая общность — советский народ».

С конца 80‑х гг. отношение к национальным меньшинствам изменилось, и радует то, что, например, в журнале «Сельскохозяйственные вести», как печатном центре ингерманландского движения, за весьма короткое время появилось много публикаций о финнах-ингерманландцах. Отрадно и то, что их авторы стараются постичь то пространство, тот духовный мир, ту природу, которые на протяжение веков формировали финско-ингерманландский этнос. По крупицам создается история Ингерманландии, которую невозможно было создать ранее. Главное, чтобы история стала правдивой, чтобы не было больше перекосов в мировосприятии тех, кто ее будет изучать.

Для истории главное — факты. Что касается описания прошлого ФСХТ, то я располагаю некоторыми материалами, но не в такой степени, чтобы тема «Финский сельскохозяйственный техникум» стала исчерпанной. Меня может дополнить каждый, кто владеет новыми сведениями, и для кого эта тема небезразлична. Фактами, примерами так же нужно уметь распорядиться. Порою многое помогает выяснить внутренний диалог по тому или иному вопросу, основанный на собранном материале.

Для меня, например, прежде всего интересен вопрос — почему ФСХТ несет в своем названии лишь этническое начало.

Исторически закономерным является то, что финны-ингерманландцы основали на территории, где они проживали среднее специальное учебное заведение сельскохозяйственного значения. Историк В. О. Ключевский заметил, что финские племена искуснее других занимались сельским хозяйством. Они ассимилировались в районах Верхнего Поволжья со славянами. Процесс образования великорусской народности протекал путем слияния славянских и финских племен и стал истоком значительного перевеса «сельских классов» среди Верхневолжского населения. Думаю, что отмеченное В. О. Ключевским приоритетное отношение к сельскому труду финнов, селившихся на Европейской возвышенности, было столь же характерно и для ингерманландских финнов.

Сельский труд ингерманландцев был их типичным занятием и в XVIII веке, когда Петербург стал столицей российского государства. Эти традиции проявились глубже и самобытнее в XIX веке. Ингерманландские крестьяне создали своего рода яркий колорит труда, быта вокруг Северной столицы.

Крестьяне-ингерманландцы как и все селяне Петербургской губернии отдавали предпочтение земледелию и скотоводству с его молочным и мясным уклоном. Но земельные наделы были невелики и поэтому наряду с чисто крестьянским трудом население уездов охотно занималось промыслом, разновидностями которого были заготовка и сплав леса, изготовление гончарной посуды, ловля рыбы и т. д. Распространенным занятием крестьян был конный извоз: на лошадях, чаще всего арендованных вместе с упряжкой на сезон, крестьяне-извозчики обслуживали дачников, других горожан. Женщины устраивались в столице прислугами, прачками, швеями, поденщицами.

Перейдем к XX столетию.

Несколько штрихов, выделяющих финнов среди общего населения Петербургской губернии (области) в 20‑х гг. Общая численность ингерманландского населения края тогда по различным источникам составляла от 17% до 20% от общего населения. В основном финны-ингерманландцы проживали в восьми уездах (районах), среди которых наибольшей интенсивностью отмечалась часть Петроградского уезда (Всеволожский район). Там проживало 80% ингерманландского населения. В отличие от других народов, селившихся на территории области, места поселения финнов отличались компактностью. Как правило, это были небольшие деревни с 10–20 дворами хуторского характера. Отличительной чертой ингерманландских селян была культура земледелия: их пахотные земли содержались в хорошем состоянии и с каждым годом расширялись. Труд финских крестьян не был напрасным. Вот как об этом пишет ингерманландская крестьянка, уроженка Гатчинского района Амалия Кабанен: «В деревне были хозяйства бедные и богатые — все зависело от человека, если хозяин сам со своей семьей трудился день и ночь, то и хозяйство было крепкое. Финские дома были среднесостоятельные — финны всегда отличались трудолюбием».(см. журнал «Сельскохозяйственные вести», N4, 1995 г.).

Специфика расположения финских поселений в окружности Петрограда определяла, главным образом, смысл крестьянского труда финнов-ингерманландцев — сбыт сельскохозяйственной продукции в городе. Часто приходилось слышать, а в последнее время и читать о том, что продукты, производимые финскими крестьянами, пользовались у горожан особым спросом. Арви Буланов пишет об этом в газете «Невская заря»: «Продукты в небольших количествах (сметану, творог, масло, овощи) отвозили на продажу в пригородных поездах. Картофель, молоко, мясо везли на рынок на лошадях. Часто во второй половине дня в пригородных поездах можно было слышать оживленную финскую речь — это хозяйки, реализовав свою продукцию в городе и накупив в магазинах какой-нибудь снеди и гостинцев для своих детей, возвращались к себе домой.

То, что я проиллюстрировала, это как бы взгляд со стороны на крестьянский труд финнов и его полезность. Вывод напрашивается как бы сам собой: финское население нуждалось в квалифицированных сельскохозяйственных кадрах. Посмотрим в глубинном срезе: как несли родившуюся идею об организации сельскохозяйственного техникума его инициаторы, как воплотили ее в действительность? Многое становится понятным при ознакомлении с архивными документами. Назову два главных финских учреждения, которые «пробивали» все вопросы по организации техникума — это Центральное бюро финских секций (на уровне Петроградского бюро) РКП(б) и финская секция совета по просвещению национальных меньшинств (Совпроснацмен) при Петроградском губернском отделе народного образования (ПГОНО).

Главное действующее лицо, наиболее часто встречающееся в документах — председатель Совпроснацмена Яло Кохонен. Я бы сказала так: он был душой всей работы по организации техникума. С назначением на должность директора техникума к этой работе активно подключился С. Д. Пеллинен. Работа же, выполненная ими, просто поражает. Утверждение Устава ФСХТ 28 февраля 1923 года — это, должна заметить, было лишь началом. Весь период до 15 февраля следующего года был заполнен хлопотами, среди которых многочисленные бумаги в верхние этажи власти о необходимости финского техникума, о преподавании на финском языке, об организации учебного хозяйства, о наборе учащихся, о приеме на работу педагогического персонала и т. д. В общем, и Кохонену и Пеллинену приходилось вертеться и вертеться. Обратим внимание на убедительность, «Объяснительной записки о необходимости сельскохозяйственного техникума для финского населения СССР», подготовленной в очередной раз где-то незадолго до начала работы техникума.

Копия письма, в котором сообщается, что С. Д. Пеллинен утвержден в должности заведующего ФСХТ

Семен Давыдович Пеллинен — I директор ФСХТ
в 1923-1926 годах.

В уездах и волостях Петроградской губернии и в местах непосредственной близости к Петрограду проживает около 200 тысяч финского населения. Как до империалистической войны так и в послевоенное время в районах, где проживают финны, сельское хозяйство находится на довольно высоком уровне. Финские крестьяне являются главными поставщиками молока, картофеля и других продуктов для петроградского пролетариата. В свою очередь «возрождающийся промышленный Петроград с его передовым пролетариатом нуждается в доброкачественных сельскохозяйственных продуктах, привозимых главным образом финским населением из окрестностей Петрограда… Среди финского населения преобладает значительный спрос на газеты и журналы… Финскому населению необходим сельскохозяйственный техникум, где оно могло бы получать сельскохозяйственное образование на родном языке».

Вокруг техникума, — пишется в упомянутом документе, — «могут быть сконцентрированы все живые хозяйственные силы, питающие горячее желание способствовать восстановлению разрушенной сельскохозяйственной жизни страны. Этот техникум будет обслуживать и финское население Карельской республики, общая численность которого доходит до 12 тысяч человек». Следует заметить, что последний аргумент был ответственным шагом. Так сложилось, что Карельская трудовая коммуна (КГК), созданная в 1920 году как автономная область РСФСР, идейным влиянием охватывала только карелов, о чем свидетельствует и создание в 1921 году Сортавальского сельскохозяйственного техникума с преподаванием на русском языке. Всего в Карелии в 20‑е годы проживало около 130 тысяч карельско-финского населения.

Особых усилий стоило создателям ФСХТ убедить вышестоящие партийные органы власти в целесообразности преподавания в техникуме на финском языке. Несмотря на то, что в принятом 28 февраля 1923 года Уставе техникума достаточно четко говорилось, что «преподавание отдельных предметов может вестись на народном (финском) языке по определению педагогического совета, а вся деловая переписка — на финском и русском языках» — позднее этот вопрос вновь неоднократно ставился перед вышестоящими организациями. Вопрос поднимался на заседании организационной комиссии по созданию ФСХТ в начале октября 1923 года, где кроме руководящего состава техникума присутствовал Я. Кохонен. В протоколе заседания читаем: «На данной территории характерно интенсивное проживание финнов. Им трудно говорить на русском языке, поэтому в техникуме целесообразно преподавание на том языке, на котором говорит местное население.» Просьбам, казалось, не было конца. Вот последняя записка по этому поводу: «При помощи ведения преподавания на финском языке желательно лишь дать возможность легче и с меньшей тратой времени и сил усвоить необходимые технические знания по сельскому хозяйству тем из граждан из СССР, которые совсем или в крайне недостаточной степени владеют русским языком. По мере усвоения населением общегосударственного языка надобность ведения преподавания на финском языке отпадает.»

Думаю, что здесь как бы камуфлируется, принижается ценностная значимость финского языка только для того чтобы было дано разрешение. Это ход, который был видимо необходим. Такое было время, и такая была политика.

Об учебном хозяйстве ФСХТ летом 1923 года

Устав ФСХТ был утвержден Петропрофобром 28 февраля 1923 года. В документе подчеркивалось, что техникум открывается на базе совхоза «Рябово». Совхоз «Рябово» был создан в 1918 году на бывшей усадьбе Всеволожских. Готовясь к открытию техникума центральные финские учреждения сумели, очевидно, юридически осуществить передачу его в свою принадлежность от Петроградского Губернского земельного управления. Летом 1923 года от имени ДБ финских секций РКП в Наркомпрос и Глафпрофобр было послано письмо, в котором сообщалось, что «упомянутое в отношении финского отдела Совпроснацмена ПГОНО совхоз „Рябово“ действительно находится в ведении ЦБ, и что указанное учебное хозяйство предоставлено в распоряжение ФСХТ». Таким образом, техникум получил в свое распоряжение самостоятельную учебно-хозяйственную базу.

В объяснительной записке о необходимости сельскохозяйственного техникума для финского населения СССР Яло Кохонен заметил, что «место техникума выбрано во всех отношениях удачно и вполне подходяще». Его радовала и передача техникуму совхоза. Действительно, переданный техникуму совхоз «Рябово» располагал всем необходимым для работы учебного заведения. Из совхоза «Рябово» в 1922–1923 гг. распространялось немалое количество семян, огородных овощей и рассады, улучшенные сорта хлебных злаков и племенной материал. В хозяйстве держались племенные производители, их в селекционных целях предоставляли всем окрестным гражданам, которые держали домашний скот.

Совхоз накопил опыт в проведении сельскохозяйственных выставок. Первая сельскохозяйственная выставка для окрестного населения была организована в имении Рябово в 1909 году. Вторая — в совхозе «Рябово» в 1922 году.

Копия письма в Наркомпрос и Главпрофобр от 6 июня 1923 года.

На осень 1924 года в учебном хозяйстве намечалась сельскохозяйственная выставка для нескольких окрестных волостей с финским, русским и немецким населением. Выставка готовилась общими силами Петроградского Уездного земельного управления, Финского отдела Совпроснацмена ПГОНО, Финской секцией РКП, волисполкомов и сельскохозяйственных товариществ.

Летом 1923 года в учхозе «Рябово» были проведены трехмесячные сельскохозяйственные курсы для учителей финских трудовых школ Петроградской губернии. На учебу в «Рябово» съехались учителя из 34 школ. Заведовал курсами и «выполнял главную часть теоретической программы» С. Д. Пеллинен. Практические работы вел заведующий учебным хозяйством тов. Монто. Заведующий пасекой тов. Исоярви знакомил слушателей с основами пчеловодства. Огородничество и садоводство преподавала заведующая огородами и садом учхоза тов. Терхо. Земельный кодекс и земельную политику вела представитель Губернского комитета земельного управления тов. Аланова.

Это, видимо, были первые учебные курсы такого уровня в пределах не только губер­нии но и Советского Союза. С.Д. Пеллинен в отчете о работе курсов писал, что “это хорошее начинание. Оно удалось и должно найти поддержку в других губерниях, респуб­ликах”. На лето 1924 года в учхозе намечались практические курсы по сельскому хозяй­ству для учащихся школ первой ступени Петроградского (Всеволожского) и Троцкого (Гатчинского) уездов Петроградской губернии.

Одновременно была начата подготовка к практическим работам будущих воспитанни­ков техникума. Был проведен ремонт зданий, оборудованы помещения простой классной мебелью и кроватями. Силами местной молодежи регулярно ставились спектакли на фин­ском и русском языках, распространялись газеты и журналы, проводились занятия по
ликвидации неграмотности среди взрослого населения.

Финляндская революция и финские секции.
Личность Я. Кохонена.

Что бы ни говорили, а движение истории все же приходится связывать с личностями… В полной мере я отношу это и к истории ФСХТ. В период становления техникума личностями, несомненно, являлись Я. Кохонен и С. Пеллинен. Но если С. Пеллинен для меня реальный человек, то о Я. Кохонене я знаю только по архивным “бумагам”. От его имени, за его подписью передо мной прошло около двух десятков важных доку­ментов, среди которых ходатайства, распоряжения, объяснительные записки и пр., ка­сающиеся основания ФСХТ. Во всех документах он действовал от имени финского отде­ла Петроградского Губернского совета по просвещению национальных меньшинств (Со­впроснацмен), являясь его председателем. Часто в архивах можно встретить другое на­звание “Финская секция Совпроснацмена при Петроградском Губернском Отделе На­родного образования”.

Многое о создании ФСХТ стало мне известно в 70-е г.г. Но во многом сам факт создания техникума до сих пор является обезличенным. В брошюре “Школа кадров для села”, вышедшей в 1973 г. в Лениздате под моим авторством, говорилось, что техникум был основан по инициативе финских секций РКП и Совпроснацмена ПГОНО. Все эти годы я не придавала особого значения словам “финские секции”, да и вообще кроме архивных источников в литературе о российских финнах мне ничего читать не приходи­лось. Теперь, когда интерес к финнам, как и к другим малым народам “проснулся” и появились новые книги, мне также стали известны некоторые подробности, и в том числе о финских секциях.

На многое проливает свет книга “Прибалтийско-финские народы”. Оказывается, финские секции были тесно связаны с Финляндской революцией 1918 г. Социалисти­ческая революция в Финляндии, происходившая с января по май 1918 г., потерпела поражение, и тысячи ее участников, спасаясь от “белого” террора, с одобрения В.И. Ленина прибыли в Россию и поселились там, где проживало финское население. В августе 1918 г. была создана коммунистическая партия Финляндии, которая практи­чески действовала на территории России. В Петербургскую губернию прибыло около 5 тысяч финских иммигрантов. Они, как пишет П. Мутанен, оседали “ в районах с преобладающим финноязычным ингерманландским населением”. В составе Петро­градского Губкома РКП (как в других районах, где проживали российские финны — Карелия, Мурманск, Сибирь) была создана финская секция, на которую через “не­которое время была возложена задача проведения классовой политической линии среди финнов”.

Как я убедилась по архивным источникам, финские секции действовали не только в партийной, но и в государственной структуре. В отличие от партийной системы, где все было четче, в государственной они (секции) назывались по-разному: финские от­делы, учреждения, организации и т.д. Руководящий орган финских организаций — Центральное бюро финских секций ЦК РКП. Финские секции были закрыты в 1927 г.

Среди финских иммигрантов были видные в прошлом политические деятели Финляндии, члены ЦК КПФ, которые позднее оказали В. И. Ленину поддержку в деле создания Третьего (Коммунистического) Интернационала и избирались делегатами его Конгрессов.

Доктор исторических наук М. Коронен в книге «В. И. Ленин и Финляндия», Л. 1977 г., пишет: «На II Конгрессе Коминтерна от Коммунистической партии Финляндии с правом решающего голоса присутствовали Я. Кохонен, Л. Летонмяки, X. Лумивуокко, К. Маннер и И. Рахья». (стр. 282) Самые активные деятели неудавшейся Финляндской революции, были назначены в России на высокие партийные и государственные должности и стали надежными проводниками в жизнь идей социалистической революции.

В Петрограде, например, Л. Летонмяки был назначен редактором финской губернской (областной) газеты «Вапаус» («Свобода»), Э. Рахья возглавил редакцию журнала «Кумоус» («Революция»). Э. Гюллинг был направлен в Карелию, где стал председателем созданной в 1920 г. Карельской Трудовой Коммуны.

Сегодня многие ценности изменились, в том числе и политические. По-иному рассматривается и значение Финляндской революции 1918 г., а также деятельность ее лидеров.

В. Паасо в повести «Простите, простите, простите» (см. «Север» № 10 1995 г.) пишет: «Из Петрограда Компартия Финляндии управляла подготовкой нелегалов для нового восстания. Центральным органом финских беженцев в Швеции руководили бывшие депутаты финляндского парламента А. Уссниус и Ю. Райло, потом в Стокгольм подъехали Я. Кохонен, Л. Летонмяки и Э. Гюллинг…». Заметьте, что как и в книге М. Коронена, здесь фамилии Кохонена и Летонмяки стоят рядом. Но у В. Паасо речь идет об апреле-мае 1918 г., когда финские коммунисты в первое время «затаились в подполье, нашли укрытие в Советской России или перебросились в Швецию». В 1919 г. и далее в 20–30 гг. они уже были в России, где занимали высокие ответственные посты.

Сопоставления, приведенные выше, приводят меня к предположению, что Я. Кохонен — депутат финляндского парламента, делегат II Конгресса Коминтерна и председатель финского отдела Совпроснацмена Петроградского Губернского отдела Народного образования — одна и та же личность. Поиск необходимо продолжать. Но что уже сегодня говорит в пользу моего предположения?

Первое. Довольно высокая должность Я. Кохонена в Петрограде. Условно говоря, это был министр образования в плане финской национально-культурной автономии.

Второе. Вероятное место его проживания в дер. Проба (финское название «Сепян-Суо» — Болото кузнеца), что недалеко от сельскохозяйственного техникума. Там и поныне живет семья Кохоненов, и это о чем-то говорит.

Третье. Рядом с деревней Проба находится поселок Рахья, названный так в честь погибшего в 1920 году комиссара по финляндским делам И. А. Рахьи.

С предполагаемым «оживлением», воссозданием личности Я. Кохонена, для меня, например, многое из того, что казалось противоречивым, встает на свои места, становится понятнее. Например, почему Я. Кохонен заботился о создании ФСХТ для всего финского населения СССР (вспомним его объяснительные записки в высокие инстанции), почему он возлагал надежду на ФСХТ как на «самое серьезное и целесообразное начинание, направленное на кооперативное просвещение» среди финского населения и многое другое. То есть во всех этих планах чувствуется глобальность социалистических идей, которые были свойственны финским коммунистам-иммигрантам, и в том числе прибывшим тогда, после 1918 г., в Ингерманландию и в Карелию.

И что же? Каковы результаты их преданности идеям? Где связной Ленина Э. Рахья? Где председатель Карельской коммуны Э. Голлинг? Они и многие другие угодив Ленину не «пришлись» режиму Сталина и были репрессированы в 1936–1938 гг.

Можно продолжать рассуждение дальше. Но это, видимо, должно быть отдельной темой. Скажу о главном. Все то, к чему я пришла, расширяет мои представления о создании ФСХТ. Он создавался для финнов, он создавался для финнов-ингермаландцев, в его создании приняли участие незаурядные личности. Одна из них — Я. Кохонен.

В ожидании первого учебного дня

Как ни сложны были проблемы с получением разрешения на деятельность ФСХТ, организацией учебного хозяйства, согласованием вопроса языковой культуры, руководители финских отделов Петроградского комитета РКП(б) и Губоно находили время для проведения непосредственной организационной работы по открытию техникума. Стержневыми направлениями этой работы были изыскание средств для функционирования учебного заведения; подготовка зданий и помещений для учебных занятий, прием учащихся, подбор кадрового персонала.

Сразу после назначения директора (заведующего) техникума С. Д. Пеллинена центральные финские учреждения и руководство техникума помещает в финской областной газете «Вапаус» (Свобода) и в районных газетах объявления о приеме учащихся в ФСХТ. На очереди встали заботы о материальном содержании учебного заведения, и ее также взяли на себя руководящие работники финских отделов. В свою очередь они обратились за поддержкой в центральные финские органы при Северо-Западном областном бюро ЦК РКП, и те дали согласие на ходатайство перед Главпрофобром о включении ФСХТ в твердую сеть государственных техникумов и отпуск денежных средств по организации ФСХТ.

Денежные средства, отпущенные для ФСХТ Северо-Западным областным бюро ЦК РКП были израсходованы на приведение в порядок зданий, приобретение оборудования для учебных помещений и общежитий. Предусматривались также расходы на содержание учащихся и вознаграждение учебно-педагогического персонала техникума. Но вышеупомянутых «материальных вспомоществований», были недостаточны и вскоре центральным финским учреждениям при Губоно пришлось обратиться к заинтересованным в открытии техникума предприятиям и учреждениям с просьбой помочь с подготовкой открытия учебного заведения. ФСХТ при этом выражал готовность «с благодарностью принять все пожертвования натурой».

Судя по переписке между инициаторами создания техникума и различными ведомственными организациями, заветной мечтой первых было начать учебные занятия 1 ноября 1923 года. Об этом свидетельствует и прошедшее 7 октября того года заседание комиссии по организации ФСХТ «в совхозе „Рябово“, в которую входили заведующий финским отделом ПГОНО Я. Кохонен, директор техникума С. Пеллинен, заведующий учебным хозяйством Монто и представитель партийной ячейки при ФСХТ И. Терхо. Одним его главных решений заседания комиссии было „Считать техникум открытым, принять учеников (так в тексте) с 1 ноября 1923 года. Обратиться в Губернский исполнительный комитет ‘о немедленном отпуске просимого вспомоществования для открывшегося техникума в срочном порядке».

Но занятия в техникуме первого ноября не начались. Желаемое станет действительностью только через 3,5 месяца. А пока Яло Кохонен и Семен Пеллинен продолжат вести переписку с различными организациями и учреждениями, заинтересованными в открытии техникума. В одном из таких хранящихся писем, они, «раскладывают» все по полочкам: скрупулезно расписывают структуру обучения в техникуме, уточняя, что четырехлетний курс техникума разделен на 2 самостоятельных класса: низший и высший, по 2 года каждый, для поступления в первый класс низшего курса требуется образовательный ценз в объеме начальной школы, что более подготовленные «ученики» могут быть приняты во второй класс низшего курса, возраст которых не моложе 15–16 лет.» В письме оговаривались самые различные варианты материального вознаграждения учащихся: обучение с квартирой и «частью харчей», обеспечиваемые техникумом бесплатно; обучение за счет заинтересованных предприятий с выплатой до полной стипендии 25 червонных рублей в год; предоставление нескольких стипендий на отдельно поставленных условиях. Для поступающих в ФСХТ в письме сообщалось два адреса. Один, для справок, указывал на местонахождение финского отдела Совпроснацмена: в г. Петрограде, другой, для отправления корреспонденции, на месторасположение ФСХТ: близ ст. Всеволожская Петроградской губернии.

Одновременно с набором учащихся шло формирование штатного педагогического и служебного персонала. Вначале по смете на 1923–1924 гг. намечалось принять на работу 36 человек, из них 11 преподавателей и 25 рабочих. На деле же, как указывалось позднее в отчете С. Д. Пеллинена, учебный процесс ФСХТ в 1924–1923 учебном году обслуживали четверо преподавателей специальных дисциплин и двое — общеобразовательных. Четыре человека составляли административно-технический персонал. В дальнейшем численность педагогов увеличилась. В 1926 году, например, уже было 10 преподавателей и 7 административно-технических работников.

В архиве ЛГАОРСС я познакомилась с несколько необычным документом по приему на работу в техникум преподавателей и других штатных единиц. Решение о приеме на работу здесь носило более общественный характер, нежели административный. Речь идет о протоколе собрания партийной и комсомольской ячеек ФСХТ от 13 января 1924 года. Собрание приняло решение о принятии к сведению циркуляра (распоряжения) Петроградского ГубОНО по поводу штатных единиц для ФСХТ и о просьбе к ПГОНО прикрепить к техникуму ряда других лиц. Показательно, что почти все «просимые к прикреплению» лица были членами РКП(б), некоторые же из них только что прибыли из Финляндии, где состояли «в финской социалистической партии, и просились в РКП(б)». Для меня этот документ пока представляет загадку. Не связан ли он с поражением Финляндской социалистической революции 1918 года, с бегством в Россию от «белого» террора?

Привожу фамилии перечисленных в протоколе кандидатов на преподавательскую работу и их специализацию:

  • И. Терхо — преподаватель финского языка и политических занятий;
  • А. Рюткинен — женское рукоделие и гимнастика;
  • А. Лив — мужское рукоделие;
  • X. Сегрен — экономика для школьной кухни;
  • Г. Лауюсанен — педагогический работник.
  • Технический персонал:
  • А. Венхенен — зав. кладовой;
  • М. Корхонен, М. Синтонен — работники хозяйственной части.
  • Е. Холвин — в качестве механика по ремонту паровых машин.

Не все ясно с преподавателем И. Терхо. В протоколе от 7 октября 1923 года она — представитель партъячейки организуемого техникума. В протоколе от 13 января 1924 года — И. Терхо просится на работу в ФСХТ в качестве преподавателя финского языка и политических занятий. 14 февраля 1924 года, накануне первого учебного дня, ее вызывает руководство Петропрофобра «для указаний по работе», где с нею ведется разговор с обеспечением переводчика. И в конце концов, как мне рассказывал один из первых выпускников ФСХТ Томас Гуйтер, И. Терхо возглавляла партийную организацию техникума. Видимо, и в политических, и в производственных, и межличностных отношениях не все так просто складывалось в начинающем свою деятельность ФСХТ.

День 15 февраля 1924 года стал в ФСХТ первым учебным днем. Накануне, 14 февраля, С. Д. Пеллинен заехав из Петропрофобра в отдел Совпроснацмена, оставил Я. Кохонену записку следующего содержания: «Учащиеся прибывают из разных уголков страны… Начинаем работать». С. Пеллинен. Тут же на документе сделана пометка, означающая, что информация директора ФСХТ воспринята Я. Кохоненом с нескрываемой радостью. А спустя несколько дней в письме в «Трудсоюз» Ял о Кохонен напишет: «К счастью, 15 февраля открыл свою деятельность ФСХТ.»

Здание Каретного дома Всеволожских.

15 февраля за учебные парты сели 38 человек. Из них было половина юношей и столько же девушек. Возраст учащихся составлял 15 лет и старше. Под учебные классы в первые недели были оборудованы два помещения в каменном доме, некогда построенном Всеволожскими для хранения карет и именуемом как Каретный дом. В народе это здание называют конюшней. Среди первых 38 учащихся ФСХТ были И. Курхинен, И. Норанс, Т. Гуйтер, В. Саволайнен, А. Ранталайнен, В. Гавгянен, С. Кирси, Ю. Патури, П. Талья, М. Татти и другие.

В первое время в ФСХТ действовал один класс, позднее осенью 1924 года было сформировано два класса при общей численности 79 человек, т. е. 43 человека составили вновь поступившие. К концу января 1925 года в техникуме временно занималось две группы. Они составляли низший курс, делившийся на первый и второй классы. В дальнейшем, когда техникум стал работать в полную силу, период обучения длился четыре года, из них два первых года учащиеся получали образование на низшем курсе двух ступеней, или точнее двух классов — первого и второго, а два следующих года — на высшем курсе, также подразделявшемся по годам обучения на первую и вторую ступень, или первый и второй класс.

Вскоре определился конкретный профиль ФСХТ; в нем действовало с момента основания до 1932 года одно отделение — зоотехническое.

В педагогический коллектив первых лет работы ФСХТ входили преподаватели И. Терхо, А. Халтсонен, А. Поккинен, М. Тойка, С. Ринне, А. Виролайнен, А. Лив, А. Рюткинен, Г. Лаукканен, Е. Талонпойка. Заведовал техникумом С. Пеллинен. Он успешно сочетал руководство всем ходом жизни учебного заведения с преподаванием ведущих дисциплин: земледелия, животноводства, анатомии сельскохозяйственных животных. Вручать дипломы своим питомцам С. Д. Пеллинену не довелось…

Во втором ряду (слева на право) сидят: преподаватель И. Г. Терхо — секретарь парторганизации техникума, бухгалтер С. Каява, преподаватель математики А. И. Халтсонен, директор техникума С. Д. Пеллинен, преподаватель географии С. И. Ринне, преподаватель рукоделия Е. П. Талонпойка.

Глава 3
О ПЕРВЫХ УЧАЩИХСЯ И ПЕРВОМ ДИРЕКТОРЕ

История как она есть

В переломное для страны время, когда каждый отрезок истории переосмысляется по-новому, не может быть исключением и период 20–30~х годов. Тема, связанная с историей ФСХТ тех лет, также непроста. Сложность проблемы в том, что мы не можем взять и изложить события в одном измерении. Для ФСХТ таких измерений немало, каждое из которых содержит свои внутренние противоречия. Одним из главных подходов к истории техникума, которые нельзя рассматривать в отрыве друг от друга, являются его развитие, на идейно-коммунистических принципах и его развитие как учебного заведения, сохранявшего в себе этнонациональную природу. И вот здесь встречаются неоднозначные стандарты в каждом глубинном срезе.

Мне не раз приходилось утверждаться в мысли о том, что историю ФСХТ мы не можем рассматривать в отрыве от истории ингерманландского народа. Казалось бы, опора на такой фон, среду выводит нас на прямое описание истории ФСХТ как национального техникума. Но «пропитать» историю учебного заведения такой в общем-то необходимой основой оказывается невозможным, потому что она еще не признана всеми. В отражении самобытности ингерманландского народа пока что сплошные противоречия. Для примера возьмем два авторитетных исторических исследования: уже упоминавшуюся мной книгу «Ленинградская область», Л., 1986 г., составитель — доктор исторических наук В. А. Ежов и «Прибалтийско-финские народы», издательство «Атена», 1995 г., составитель — профессор Мауно Йокипии. Сделаем скидку на разницу лет в издании книг, но все же сравним их. В первом источнике нет ни слова о финнах, а тем более об ингерманландцах (и то в Ленинградской области, где на момент 1917 года проживало 20% финнов от общего состава населения). А то, что в других материалах, правда появившихся совсем недавно в печати, рассказывается о финнах как «об особом колорите в тени Петербурга» — авторы книги «Ленинградская область» относят ко всему крестьянскому населению губернии. Читаем: «Многие жители волостей, близких к столице,… занимались „конными заработками“, легковым и ломовым извозом». То же — о рубке и вывозе льда и других занятиях, наиболее типичных для ингерманландцев. В общем получается, что ингерманландцев как бы в природе вообще не существовало.

Авторы второго источника пишут, что в советское время ингерманландский народ оказался разобщенным и разбросанными по всем частям света вплоть до Австралии, в результате чего почти полностью перестали существовать его культура и самобытность. В книге приводятся убедительные факты из истории Ингерманландии, народ которой на протяжении многих веков имел свою родину, развивал свою этническую культуру и почти «в одночасье» был доведен до этнической смерти, что произошло в 30–40 годы XX столетия.

Любопытный пример из истории ФСХТ. По данным Государственного архива Октябрьской революции первый директор ФСХТ С. Д. Пеллинен в отчете за 1924 учебный год пишет: «… Уже сам факт существования ФСХТ служит неопровержимым доказательством отношения советской власти к финскому населению, такого отношения, о котором тщетно мечтали так называемые инородцы до Октябрьской революции. Без сомнения население сумеет сделать из этого соответствующие выводы».

Факт сам по себе великолепный, но самобытно ФСХТ развиваться не довелось, так как он оказался в общем водовороте событий, связанных с преследованием и депортацией ингерманландцев. Сколько противоречий… Суммируем некоторые из них. Первое слагаемое: «ингерманландцы просто в России не проживали?». Второе: намечаемые перспективы на национальное развитие одного из финских учебных заведений (ФСХТ) рухнули, равно как и надежды на будущее всего ингерманландского народа. Третье: этническая культура ингерманландцев достигла определенного уровня развития, но была уничтожена в 30–40 годы сталинским режимом. Вывод: истории ФСХТ в локально-национальном плане не может быть, так как для этого не было соответствующих условий. Этно-культурное развитие ФСХТ было искусственно пресечено. И все же историю ФСХТ нужно видеть такой какая она есть… Ее нужно изучать, наращивать, опираясь на достоверность фактов. Большой, единой истории не бывает без малой. Естественно, что на примере финноязычного учебного заведения должна по крупицам отслеживаться история Ингерманландии.

В ФСХТ начинали учиться так…

Уже с середины 20‑х гг. ингерманландцы становились для советской власти крайне неудобным народом. Это неприязненное отношение год от года росло, но напрямую об этом не говорилось. «Тихая война» против ингерманландцев проводилась партийными органами под видом избавления основной части населения Ленинградской области от классово чуждых элементов и приграничных антисоветчиков. С годами методы этой борьбы изменялись. До 1927 г., когда действовала финская секция РКП(б), это были в основном пропагандистские меры, направленные против частнособственнической психологии зажиточной части ингерманландского крестьянства. Позднее были изданы постановления Ленинградского обкома партии, в которых ставились задачи «окончательно ликвидировать обособленность ингерманландской деревни от общего развития» и полностью очистить пограничные районы от кулацких и антисоветских элементов.

Со временем меры ужесточались, и в 1930 году под видом раскулачивания началось прямое выселение ингерманландцев с родных мест… Классовая и политическая острота событий вокруг ингерманландцев становилась ощутимой в финноязычных учебных заведениях и в том числе в ФСХТ. Начиная с 1925 года техникум, как это видно из архивных источников, стал получать «сверху» установки на усиление общей партийной прослойки и улучшение социального состава учащихся. В планах приема указывалось на необходимость принятия главным образом детей хлебопашцев, весомого числа членов РКП(б). При этом возрастной ценз поступающих предписывалось увеличить с 15–16 лет до 18–21 года.

В целом будничная учебная жизнь ФСХТ протекала относительно спокойно. Учебно- воспитательный и практический процесс был тщательно продуман. Органичность и единство его видны на примере одного рабочего дня. Ежедневно первая половина дня была посвящена теоретической подготовке, вторая (после часового обеденного перерыва) — работе в мастерских и учебном хозяйстве. Пять часов занятий в классах и три часа — на производстве — таков был распорядок дня. Одни трудились в мастерских, другие — в учебном хозяйстве. После часового перерыва на ужин два часа отводилось на «кружковые и клубные занятия». В это же время проводились собрания ученических организаций. С. Д. Пеллинен отмечал, что «средняя нагрузка учащихся была сравнительно большая, но благодаря разнообразию занятий и рациональному чередованию умственного и физичес-кого труда с отдыхом и занятиями в спортивных секциях и художественных группах отрицательных результатов от большой нагрузки не замечалось».

В профессиональную часть подготовки будущих техников-животноводов входило изучение анатомии с физиологией, гигиены и ветеринарии, частного животноводства, технологии продуктов и молочного дела и др. Экономические дисциплины содержали сельскохозяйственную направленность тех лет. К ним относились: с/х экономика и организация хозяйства, с/х география, районирование и статистика, с/х кооперативное и колхозное счетоводство. Изучались и агрономические дисциплины, среди которых были растениеводство, луговодство и основы общего и частного земледелия. Агрономических предметов было, как видно из перечня предметов в дипломах, немного, но это не мешало значительной части выпускников (особенно первого выпуска) посвятить свою жизнь агрономическому делу и, как показывают отзывы с мест, далеко не безуспешно. Видимо, дело было не в количестве дисциплин, а в умении преподавателей заинтересовать и увлечь учащихся своим делом.

Хор ФСХТ. 1928 год.

Техникум начинал работу в трудных условиях: недоставало мебели в кабинетах, не было наглядных пособий. Особенно остро ощущалось недостаточное количество книг на родном языке. «Прохождение курса», указывалось в одном из актов проверки ФСХТ Ленинградпрофобром, затрудняло недостаточное количество специальной и художественной литературы на финском языке, но это не сказывалось на качестве знаний. Учащиеся жадно тянулись к учению, были внимательны на уроках, добросовестно относились к выполнению домашних заданий.

Для овладения практическими навыками и приобретения дополнительных рабочих профессий в техникуме действовало 6 мастерских: столярного, слесарного, жестяного, шорного дела, а также женского рукоделия и ткацкого мастерства. В учебном хозяйстве функционировали два промышленных предприятия — лесопильный завод и мукомольная мельница.

В учебном хозяйстве техникума к 1927 году имелось 165 десятин земельных угодий, 98 голов домашнего скота (из общего поголовья 10 рабочих лошадей, 48 коров и быков, 19 свиней), 15 семей пчел. Из техники имелось 10 плугов, 3 сохи, 9 борон, 3 сеялки, 2 картофелекопателя. В этом же году в техникуме появился первый трактор «Фордзон», вызвавший немалое удивление и восхищение как учащихся техникума так и всего местного населения. Дело в том, что в 1927 году 28 семей из числа финских переселенцев из Канады основали на территории ФСХТ коммуну «Труд». Тогда же они привезли с собой трактор. Техникум и коммуна жили в согласии и вскоре наиболее смекалистые и способные в технике учащиеся овладели навыками езды на «Фордзоне» и применяли их на уборке урожая в учхозе. Первым из воспитанников техникума сел за руль трактора учащийся приема 1925 года Курвинен Павел. Правда, в конце двадцатых годов учебное хозяйство Рябово вместе с земельными угодьями отошло к коммуне «Труд», но это не помешало учебному заведению и коммуне жить в дружбе, а учащимся постигать у коммунаров тайны земледельческого и животноводческого дела.

 

«Фордзон» — первый трактор ФСХТ.

Кроме учхоза Рябово и коммуны «Труд» учащиеся проходили сельскохозяйственную практику в других хозяйствах. К примеру, в 1926 году 10 человек практиковались в сельскохозяйственных кооперативах, двое в совхозах, четверо в коммунах. Стало правилом отправлять лучших учащихся практиковаться в сельскохозяйственную коммуну «Сеятель» Донской области, где механизация сельскохозяйственных работ была доведена до американского уровня. Коммуна «Сеятель» была основана также финскими переселенцами из Америки, но несколько ранее, в 1921 году. Вопрос о том, кому предстояло поехать на практику в коммуну, что на Дону, решался на педагогическом совете. В 1926 году в коммуну «Сеятель» были направлены учащиеся 3 курса И. Курхинен, И. Туюнен, Е. Коутгинен, А. Котсалайнен и А. Ранталайнен.

Первые три года жизни техникума прошли в бывшем особняке помещиков Всеволожских. Там были оборудованы помещения для классных занятии и проведения лабораторных работ. Там же проходили репетиции хора и танцевального кружка техникума. К сожалению, в январе 1927 года в здании произошел пожар и оно уже не могло функционировать, хотя руины и останки дома сохранялись до конца 30‑х годов. После пожара, учебные занятия проходили в нескольких небольших постройках, расположенных в микрорайоне. Условия работы в них не отвечали учебным целям: теснота, отсутствие классной мебели, уюта. В 1928 году областное земельное управление выделило техникуму средства для улучшения материальной базы. Через год в красивом месте Румболовского парка, недалеко от бывшего особняка Всеволожских выросли стоящие рядом два двухэтажных деревянных дома. А в 1931 году оба здания были соединены за счет центральной пристройки. Объединенное здание стало учебным корпусом ФСХТ, в котором прошла жизнь нескольких поколений учащихся.

Учебный корпус ФСХТ.

Вернемся к первым годам деятельности ФСХТ — к 1923–1928 годам. Время было нелегкое, рабочей силы недоставало, и почти все в ФСХТ было поставлено на самообслуживание. Учащиеся не только убирали классы и комнаты, в которых проживали, но и заготавливали дрова и отапливали помещения. Занятость учащихся на работах по самообслуживанию в классах, интернатах и общежитии из-за отсутствия средств на найм рабочей силы способствовала пропуску учебных занятий, «но, потерянное в классе с преподавателями и руководителями большей частью восполнялось интенсивным трудом во время внеклассных занятий».

Преодолению трудностей способствовала общая атмосфера, державшаяся на взаимном доверии и уважении между преподавателями и учащимися. Как видно из архивных источников, преподаватели держали совет с учащимися и в плане поисках лучших методов обучения профессии. В первые годы ввиду малочисленности педагогического коллектива, когда не было еще предметных комиссий, методическая работа в ФСХТ выполнялась главным образом методическими совещаниями, в которых участвовали преподаватели и академическая секция профкома учащихся.

Вся общественная жизнь ФСХТ проходила под руководством партийной и комсомольской ячеек. С позиции сегодняшнего дня в том укладе общественной жизни, возможно, были свои издержки, к которым можно отнести прежде всего антирелигиозность (что скорее всего шло не от мировоззрения учащихся, а от политических установок), излишнюю заорганизованность и т. п. Но было и много положительного. Не сбросить со счетов, например, молодежный задор, оптимизм, умение встать наперекор трудностям и лишениям. Каждый из учащихся находил дело, полезное для себя и других. Одни, в свободное от учебы время проводили занятия с окрестным взрослым населением по обучению грамоте, другие «возились» с маленькими детьми коммунаров коммуны «Труд», третьи находили себя в лекционной работе, четвертые — в постановке спектаклей.

Своего рода разгадкой того, что учащиеся успевали везде и всюду, была структура обучения. В дипломах первых выпускников ФСХТ можно видеть обозначения такого предмета, как «общественно-кружковая и внешкольная работа». Стало быть, овладение навыками общественной и организаторской работы было для учащихся обязательным делом наряду с получением профессиональной подготовки. Думаю, что такая постановка была правильной, в чем я неоднократно убеждалась, знакомясь с трудовыми биографиями выпускников.

В коллективе ФСХТ царила атмосфера творчества и энтузиазма, тон которой задавали преподаватели. Подлинным энтузиастом своего дела был преподаватель географии и физвоспитания С. И. Ринне. Семен Иванович не считаясь со временем многие вечера проводил за обучением ребят танцам и художественной гимнастике. Он же возглавлял в техникуме общее руководство художественной самодеятельностью.

С. И. Ринне вошел в историю техникума дважды: в 20‑е и в 70- е годы. Расскажу об этом на примере фотографии 1927 года, на которой запечатлен момент репетиции финского народного танца в исполнении участников танцевального кружка. В 1973 году, на юбилейном вечере ВСХТ (ФСХТ), выпускники разных лет, преподаватели, учащиеся, гости стали свидетелями чуда: фотография как бы ожила. И это не является преувеличением: С. И. Ринне, приглашенный заранее для участия в подготовке к пятидесятилетию техникума вновь, как и в 20‑е годы поставил финский народный танец, но теперь уже в исполнении учащихся техникума нового поколения. Выходит, что в техникуме с момента его основания навсегда остались рисунок и мелодия «ингерманландского танца».

 

Участники танцевального кружка (руководитель С. И. Ринне) исполняют финский народный танец. 1927 год.

В техникуме в 20‑е годы умели заинтересовать учащихся, создать стимул к учебе и общественно-полезному труду. Лучшие учащиеся по окончании учебного года награждались, например, поездками на Черное море, в Крым, в Закавказье, свидетельствами чего являются фотографии, хранящиеся в музее истории техникума. Более часто организовывались экскурсии в Ленинград и его пригороды. Существовала традиция один раз в год совершать поездку в город на Неве всем техникумом. Это была радость длиною в неделю. Отправлялись всем техникумом на автобусах. Каждый класс «экскурсировал» отдельной группой. В Ленинграде посещали музеи, театры. Для того, чтобы учащиеся ощутили внутреннюю связь с финской национальной культурой, организовывались посещения Финского драматического театра, других учреждений культурно-просветительного характера. В течение всей недели гости из Рябово жили в общежитии Финского педагогического техникума. На такие поездки Ленинградпрофобр выделял небольшие средства, которые шли на дополнительное питание учащихся и оплату руководству музеев.

Продуманная учебная и внеклассная работа с учащимися благотворно сказывалась на результатах педагогической деятельности коллектива. Директор техникума С. Д. Пеллинен писал в отчете, что учащиеся переродились и стали видеть окружающее в ином свете и по-другому относятся к природе и людям.

Однако в первые годы своей деятельности техникум сталкивался с серьезными проблемами. Одна из них — отсев учащихся. В среднем в первые годы работы из учебного заведения выбывало ежегодно от 10 до 15% учащихся. Чаще всего подростки бросали учебу из-за отсутствия материальных средств. Государственную стипендию получали только 25% учащихся. Неоднократные инспекторские проверки отражали необходимость увеличения числа государственных стипендиатов «ввиду тяжелого материального положения учащихся». Но положение дел со стипендиями почти не изменялось, а так как не все родители могли обеспечить своих детей материально, то те, у кого создавалась безвыходная ситуация, оставляли учебу. Второй крупной причиной отсева была непосредственная привязанность к родительскому дому. Значительная часть ингерманландских крестьян особенно из прослойки бедных не стремилась дать образование своим детям. Неохотно отпускали их учиться в город, так как это отвлекало от работ в подсобном хозяйстве. Часть прибывших в техникум из разных уездов учащихся все таки после колебаний возвращались к себе домой.

Уход Семена Давыдовича Пеллинена

Обычно о первом директоре, первом лице — будь это учебное заведение, учреждение или предприятие — пишут с исчерпывающей полнотой. Мне известно о С. Д. Пеллинене несколько больше, чем о Я. Кохонене, но все-равно эти знания скудны. И все же. 15 марта 1923 г. он был утвержден на должность директора ФСХТ. Подробно в документе о его назначении говорилось: «В Совет по просвещению национальностей нерусского языка. Финской секции: Вследствие представления Вашего от 17 марта 1923 г. № 425 Отдел сельскохозяйственного образования Петропрофобра сообщает, что агроном С. Д. Пеллинен в должности заведывающего Финским сельскохозяйственным техникумом Петропрофобром утвержден с 15 марта 1923 г…»

Полагаю, что в представлении Пеллинена одну из главных ролей сыграл Я. Кохонен. Как рассказывают старожилы, правда мало кто пишет о том времени, С. Д. Пеллинен был родом из д. Романовна, из учителей. Это также близлежащая к техникуму деревня, в прошлом д. Губино. В 20‑е гг. была заселена в основном финнами-ингерманландцами, в деревни почти все дворы были финские, уличный язык был финский.

С. Д. Пеллинен, как я себе представляю, — это образованный интеллигент, знающий специалист. Вспомним, в 1923 г. на с/х курсах для учителей трудовых финских школ он «выполнял главную часть теоретической программы» и успешно сочетал преподавание с заведованием курсами. Как директор ФСХТ он проделал огромную работу, можно сказать, что он и Я. Кохонен основали техникум и определили его будущее. По архивным источникам чувствуется, что он был скрупулезен, точен, исполнителен, внутренне дисциплинирован, что являлось хорошим примером для окружающих.

Но у С. Д. Пеллинена был один «недостаток» — он был беспартийным. Помню, как составилось у меня представление о первом директоре по обрывкам архивных материалов, датированных мартом 1926 г. Там как-то бросались в глаза две фамилии и две противоположности. По образованию, по национальности, по социальному положению. С. Д. Пеллинен: финн, образование высшее, беспартийный. Петр Алексеевич Крякин: русский, образование среднее, член РКП. Между директором Пеллиненом и завхозом Крякиным сложились натянутые отношения. В июле того же года (также обрывки документов) — у С. Д. Пеллинена был обнаружен дома незаконно хранящийся пистолет. В августе возникло какое-то «дело», а с 1 сентября С. Д. Пеллинена в техникуме уже не было. Что произошло, как он был отстранен от работы — об этом только можно догадываться, зная о финской секции РКП и ее «классовой политической линии» среди ингерманландского населения. Где-то Семен Давыдович проявил политическую неосторожность, в чем-то оказался опрометчив. Да и время работало против него.

В общем никакого приказа о его увольнении из ФСХТ я нигде не встречала, но факт его ухода бесспорен. В новом 1926–1927 учебном году техникум уже работал под новым руководством однофамильца Семена Давыдовича — Николая Павловича Пеллинена, который руководил ФСХТ до 1937 г.

Во время подготовки к 50‑летнему юбилею техникума, когда работа по поиску выпускников, преподавателей разных лет пришла в движение, мне стало известно от первых выпускников Т. И. Гуйтера и Т. А. Хаккарайнена, что С. Д. Пеллинена в начале 30‑х годов видели в Петрозаводске в переселенческом управлении. Так называлось вербовочное ведомство при Совете Народных Комиссаров Карелии, которое занималось приемом, регистрацией и распределением рабочей силы, прибывающей в Карелию из США и Канады. Тогда же в 70‑е гг. мне стало известно о том, что в Ленинграде живет сын С. Д. Пеллинена — офицер Советской армии. Но повстречаться мне с ним не пришлось.

Первые выпускники

В июне 1928 г. в ФСХТ были подведены первые итоги работы. В торжественной обстановке состоялся первый выпуск молодых специалистов. Двадцать человек получили дипломы техников по животноводству и кормодобыванию. Одни достигли этого рубежа за 4 года, пройдя весь курс обучения, имея до техникума за плечами всего лишь школу первой ступени, другие пришли в техникум с аттестатами семилетней школы и профшколы, третьи влились в состав учащихся техникума на старших курсах, имея девятиклассное школьное образование. Разноступенчатость подготовки учащихся до техникума объяснялась рядом социальных причин, но потом все выровнялось и подготовка специалистов стала осуществляться на базе семилетней школы, чаще это были школы крестьянской молодежи (ШКМ). Естественно, что на первых порах и по возрасту обучавшиеся на одном и том же курсе были разные: одни приходили в техникум 15–16‑летними подростками, другие — 18‑летними и старше. Как свидетельствуют материалы о выпускниках, хранящиеся в музее техникума, среди учащихся были и прошедшие производство. Например, Е. М. Маркконен работала до техникума грузчицей в порту.

Группа выпускников ФСХТ первого выпуска. 1928 год. Слева направо: Т. Гуйтер, С. Сакаринен, Ю. Репонен, А. Катсалайнен, С. Суни, М. Калинин.

Прежде чем познакомить читателя с фамилиями выпускников первых итоговых лет работы учебного заведения, несколько слов о характере, или о диапазоне дипломов. Трудно сказать, какие были в точности первые документы о получении образования. Ясно одно, что они давали выпускникам средне специальную подготовку и широкую квалификацию. Но записи о квалификации в разных дипломах почему-то были разные: техник-животновод, техник по животноводству и кормодобыванию, техник по кормодобыванию и растениеводству. Думаю, что это не меняет сути дела — выпускники получали основательную профессиональную подготовку специалиста сельского хозяйства, что по окончании учебного заведения позволяло им сделать выбор, скажем, кем пойти работать: зоотехником или агрономом.

Г. И. Гуйтер — выпускник ФСХТ 1928 года.

Первые дипломы специалистов сельского хозяйства получили П. Пеллинен, Т. Гуйтер, Е. Маркконен, С. Сакаринен, братья Иван и Павел Курхинен, Т. Хаккарайнен и другие. Владельцами дипломов второго выпуска, осуществленного в 1929 г., стали И. Туюнен, А. Хентулайнен, А. Горшкова, В. Гавгянен, М. Суни и другие. В 1930 г. техникум окончили Е. Томберг, А. Звонкова, Т. Ладикайнен. А. Киполайнен, С. Кеннс и другие. Питомцы первых выпусков ФСХТ высоко несли марку своего учебного заведения. Самое важное из того, что они взяли для себя в техникуме — это глубокое осознание смысла жизни. Их научили понимать, что кто в юношеские годы не приучен трудиться умственно и физически, тот не будет способен преодолевать трудности на своем жизненном пути и вряд ли станет полноценным гражданином.

Подтверждаю свою мысль о разносторонней подготовке специалистов в 20‑е гг. на фактах. Подбирая материал в музее истории техникума для данной работы, я пришла к выводу о том, что выпускников первых лет по занимаемой ими должности в хозяйствах Ленинградской области, Карелии, других областей и краев включая вынужденные эвакуацию и «спецпереселения», можно разбить на две добрых половины — одни посвятили себя зоотехнической деятельности другие — агрономической.

Несколько примеров. Е. М. Маркконен, В. И. Гавгянен, А. В. Горшкова после окончания ФСХТ работали зоотехниками в хозяйствах Ленинградской области. Т. А. Хаккарайнен начинал производственную деятельность также с должности зоотехника, затем перешел на другую работу. Это зоотехники. А вот выпускники техникума, которые в своих автобиографиях отнесли себя к агрономам. Это П. М. Пеллинен, Т. К. Гуйтер, С. О. Сакаринен, И. М. Курхинен. П. М. Пеллинен посвятил работе агронома всю свою жизнь. До войны трудился в колхозах, МТС Ленинградской области, а с момента «спецпереселения», финнов- ингерманландцев с 1942 года, до 1960‑х годов, т. е. до выхода на пенсию, работал по избранной специальности в колхозах и совхозах Кировской, Карагандинской, Ярославской областей. Десять лет был главным агрономом. Так и остался жить в изгнании, видимо не смог, а может и не захотел от обиды возвращаться в родную Ленинградскую область. Беру на себя смелость так утверждать потому, что встречалась, беседовала с первыми выпускниками ФСХТ и, в частности, по лицу Павла Михайловича видела, что непросто ему было в жизни.

Т. А. Хаккарайнен — выпускник ФСХТ 1928 года.

Многим выпускникам приходилось менять профиль сельскохозяйственной работы, а то и ориентировать себя в другой плоскости трудовой деятельности — жизнь оставалась жизнью — но все трудились с высоким осознанием полезности своего труда обществу.

 

Значительная часть выпускников спустя какое-то время переходит на преподавательскую работу, не уходя в сторону от полученной в техникуме специальности, т. е. учат других тому, чему научились сами. После окончания Ленинградского Агропединсгитута пришли работать в свой техникум Т. И. Гуйтер, В. И. Гявгянен, А. И. Звонкова (Варвас). Все они вели в техникуме зоотехнические дисциплины: Гуйтер — кормление с/х животных, Гявганен — генетику, Звонкова — молочное дело. Т. И. Гуйтер в 1933–1936 гг. был заведующим учебной частью ФСХТ. В. И. Гявганен и

А. В. Горшкова (муж и жена), позднее, в период эвакуации в Архангельскую область, работали преподавателями Вельского с/х техникума. Затем, переехав в Тульскую область, работали до выхода на пенсию, зоотехниками. В школах Карелии учительствовали Е. М. Маркконен и С. О. Сакаринен. Много лет подряд Сакаринен успешно сочетал работу учителя и агронома в Олонецкой школе крестьянской молодежи.

И снова об особенностях работы ФСХТ в 20‑е гг. Оказывается учащимся предоставлялась возможность получить дополнительно гуманитарное образование. Об этом свидетельствует переданный недавно в музей техникума аттестат на звание учителя начальной школы И. М. Курхинена, окончившего ФСХТ в 1928 году с педагогическим уклоном. Курхинен подтвердил второй «диплом», отдав 10 лет своей жизни Юнковской финской школе Ленинградской области в качестве учителя, а затем директора.

Второй выпуск ФСХТ. 1929 год.

Особо нужно сказать об участии выпускников финской национальности в Великой Отечественной войне. Советское руководство относилось к финнам-ингерманландцам, как и к другим малым национальностям, воюющим с СССР с недоверием. Финнов заведомо считали потенциальными предателями, изменниками в пользу Германии и Финляндии В 1942 году Государственный Комитет Обороны издал приказ об «изъятии»» из рядов Красной армии лиц финской национальности. Лица мужского финского населения, способного воевать, были мобилизованы в рабочие колонны НКВД. Однако, часть солдат и офицеров, показавшая себя с положительной стороны в советско-финляндском конфликте 1939–1940 гг. оставалась в армии.

Выпускники ФСХТ Т. Гуйтер, Т. Хаккарайнен, Я. Хайми были участниками двух войн. Хаккаркйнен служил всю войну в качестве старшего инструктора политотдела 67‑й стрелковой дивизии 7‑й отдельной армии на Карельском фронте. Я. Хайми, выпускник ФСХТ 1933 года, сражался на Невском пятачке, где и погиб в конце декабря 1941 года. Одно из последних писем домой им было написано 8 декабря. Он писал: «Гитлер хочет взять Ленинград, но ему это не удастся, так как мы, офицеры и солдаты Красной армии, сами погибнем, но Ленинград не сдадим».

Были среди выпускников ФСХТ личности с творческими наклонностями. Т. Хаккарайнен являлся художником газеты «Красная Карелия», был членом оргкомитета Союза Художников Карелии. Он написал книгу «Художники на Валааме». В 1967 году ему присвоено звание «Заслуженный работник культуры РСФСР».

Свидетельство об окончании Финского техникума животноводства, выданное в 1928 году И.М. Курхинену.

Е. С. Томберг в спектакле «Беспокойная старость».

Выпускница 1930 года Е. С. Томберг нашла свое призвание в театральном искусстве. Отправной площадкой на большую сцену стали для Лийзы Томберг подмостки художественной самодеятельности ФСХТ. До 1940 года она была актрисой Финского драматического театра в Ленинграде. После закрытия театра, в 1940 году перешла работать в Финский театр города Петрозаводска. Е. Томберг сыграла большое количество ролей на сцене театра и на телевидении. В 1959 году ей присвоено высокое звание народной артистки СССР. В 1972 году она стала Лауреатом Государственной премии Российской Федерации.

Е. С. Томберг приняла участие в праздновании 50‑летия В(Ф)СХТ в 1973 году. В музее техникума бережно храниться два сувенира, подаренные ею. Первый — книга «Государственный финский драматический театр» с дарственной надписью: «Моему техникуму, в котором я получила путевку в трудовую жизнь». Второй — «Калевала» с автографом: «Калевала — жемчужина Карело-Финского этноса. Знакомьтесь. С уважением Е. Томберг».

Глава 4
ТРИДЦАТЫЕ ГОДЫ: ДОКУМЕНТЫ, БУДНИ, СУДЬБЫ

Проецируя на судьбу ингерманландского народа

Параллель первая — это деятельность техникума в рамках реализации потребностей региона (Ленинградской области) в сельскохозяйственных кадрах. Вторая — создание и жизнедеятельность техникума как национального финского с отражением присущих ему в этом плане особенностей: язык, традиции, культуры, обычаи. Во всяком случае, так должно было быть. В 20‑е годы, особенно в первой половине, когда национальная политика СССР была еще политикой, уважающей права национальных меньшинств, обе линии развития техникума шли в одном направлении и в учебном заведении все было относительно спокойно. К концу 20‑х началу 30‑х гг. гармония нарушилась.

Отношение советской власти к ингерманландцам резко изменилась, в них стали видеть «явных и тайных врагов». В 1931–1936 гг. под вымышленными предлогами было проведено несколько волн депортации ингерманландского населения. В 1935 году, например, ингерманландские семьи вывозились в Среднюю Азию, в 1936 году в Архангельскую и Вологодскую области. Тогда еще велся подсчет депортированного населения. Своего пика репрессии достигли в 1937 году. Согласно плана массовых репрессий, проводившихся в 1937 году по всей стране, только расстрелянных ингерманландцев оказалось 13 тысяч человек.

Сколько тогда было выслано ингерманландцев из родных мест — такой подсчет тогда не проводился. Об этом неизвестно и теперь. Это была волна окончательного искоренения одного их малых народов. В том же 1937 году был нанесен удар по финской культуре: было запрещено преподавание на финском языке в школах и других учебных заведениях, закрыт Финский театр в Ленинграде, перестали выходить газеты и журналы на финском языке, запрещена лютеранская церковь. «Ингерманландский народ был лишен праЛва на все проявления национальной жизни», (см. «Прибалтийско-финские народы», 1994 г., стр. 251)

Жизнь в ФСХТ в 30‑е годы продолжалась с ее печалями и радостями, буднями и праздниками. Решались учебные, хозяйственные, бытовые вопросы. И все же история ФСХТ тех трудных лет более проецировалась на трагическую судьбу ингерманландского народа, на процесс исчезновения его исторических корней.

О чем говорят документы

ФСХТ пережил в 30‑е годы ряд преобразований, носивших как экономический так и политический характер. Первая реорганизация, связанная с открытием нового отделения по профессиональному признаку, произошла в начале 30‑х годов. Успешно развивавшаяся в тот период углубленная специализация отраслей сельского хозяйства Ленинградской области поставила перед специальными учебными заведениями новые задачи по подготовке сельских кадров. Колхозам и совхозам нужны были квалифицированные агрономы-овощеводы. Поэтому в 1932 году ФСХТ наряду с зоотехническим открывает еще одно отделение — овощеводческое. Спустя два года в техникуме открылось новое отделение по национальному признаку: с осени 1934 года здесь наряду с финской молодежью стали обучаться юноши и девушки эстонской национальности.

Вопрос «Об организации Эстонского отделения при ФСХТ» был решен 14 августа 1934 года на заседании Президиума Ленинградского областного Исполнительного Комитета. В Постановлении Президиума Леноблика говорилось:

  1. Учитывая наличие в Ленинградской области 63 804 человек эстонского населения, занимающегося сельским хозяйством, и 170 эстонских колхозов — организовать при Финском Техникуме Животноводства Эстонское Отделение в составе одной группы на 35 человек. Утвердить приемы учащихся Финско-Эстонского с/х Техникума на осень 1934 г. в 105 человек, из них 70 человек на финское отделение и 35 человек на эстонское отделение. Установить специализацию финского отделения по животноводству — 1 группа и по овощеводству — 1 группа каждого курса…
  2. Предложить Облоно (т. Виноградскому) и Гороно (т. Алексинскому), направить в Финско-Эстонский с/х Техникум 105 человек из числа окончивших в текущем году неполные национальные средние школы. Из них 70 человек финнов и 35 человек эстонцев.
  3. Предложить Облзу к началу нового учебного года обеспечить Финско-Эстонский Техникум квалифицированными преподавателями, владеющими эстонским языком.

Содержание документа, приведенного выше, предопределило и новое название учебного заведения — Финско-эстонский сельскохозяйственный техникум (ФЭСХТ). Соответственно контингент учащихся, начиная с 1934–1935 учебного года, составляли финны и эстонцы. Специфика ежегодного приема в техникум учащихся обеих национальностей была такова. На финском языке одновременно действовали два отделения — зоотехническое и агрономическое. На эстонском языке прием на эти специальности чередовался таким образом: если, например, в 1935–1936 учебном году лица эстонской национальности были приняты на агрономическое отделение, то в следующем 1936–1937 году эстонцы принимались на зоотехническое отделение и наоборот.

Три года (с 1934 по 1937) ФЭСХТ работал под новым наименованием относительно спокойно. Но начиная с августа 1937 года последовал ряд постановлений, которые свидетельствовали о появившейся нестабильности эстонского отделения, о желании областного руководства ликвидировать его при техникуме. А может быть точнее было бы охарактеризовать это как стремление обнажить финское отделение, а возможно как-то локализовать его. При внимательном изучении архивных материалов Ленинградского Государственного архива Октябрьской революции и социалистического строительства напрашивается мысль на то, что в государственных органах как бы «шла игра вокруг и около финского вопроса», что наилучшим вариантом для властей было бы закрытие ФЭСХТ. Но что-то мешало принять такое решение открыто. Несколько последовательнее об этом. 15 августа 1937 года Президиум Леноблисполкома принял постановление «К вопросу о реорганизации ФЭСХТ», в котором говорилось: «Поручить комиссии в составе т. т. Вартанян, Пашкарпова (Облоно) и Морозова (Облзу) тщательно рассмотреть вопрос реорганизации ФЭСХТ, с проверкой преподавательского состава и учащихся, представив Облисполкому свои соображения. Срок — 3 дня».

Спустя несколько дней т. Морозовым был подготовлен проект Постановления Президиума Леноблика «О подготовке с/х специалистов для национальных колхозов». В проекте, в частности, говорилось:

  1. Сосредоточить подготовку младших агрономов-полеводов для национальных эстонских колхозов области при Беседовском техникуме полеводства, ликвидировав эстонский сектор в составе ФЭСХТ.
  2. Перевести учащихся 1‑го и 2‑го курсов обучавшихся на эстонском секторе для продолжения их образования в Беседский техникум полеводства, переведя учащихся 1‑го курса с специальности животноводства на специальность полеводства.
  3. Перевести учащихся 3‑го курса отделения животноводства, обучавшихся на эстонском секторе для завершения их образования в Кингисеппский техникум животноводства…
  4. Переименовать ФЭСХТ в ФСХТ, внеся это переименование на утверждение Совнаркома СССР.
  5. Преобразовать овощное отделение ФСХТ в отделение полеводства.

Следующим шагом «возни» вокруг «финского вопроса» было принятие очередного проекта Постановления Облисполкома «О работе Всеволожского Финско-эстонского сельскохозяйственного техникума». Видимо, этот проект как и предыдущий также не был принят, но содержание его любопытно. Заметим, что в заголовок документа впервые введено новое название техникума «Всеволожский». Привожу фрагменты из упомянутого проекта Постановления (дата не указана):

  1. Одобрить предложение Облзу о реорганизации существующего Финско-эстонского техникума с животноводческим и овощным отделениями в сельскохозяйственный техникум животноводства и полеводства. Организовать при техникуме финское отделение для подготовки сельскохозяйственных кадров из национальной финской молодежи, с преподаванием на родном языке. Данный пункт внести на утверждение Совнаркома СССР…

Таким образом, в проектах как бы принимаются «соображения» созданной 15 августа 1937 года комиссии и делается попытка видеть в будущем техникум как Всеволожский сельскохозяйственный (ВСХТ) с организованным при нем финским отделением.

Завершающим в этом шквале вариантов реорганизаций ФЭСХТ, где и в помине не было учета ни финских, ни эстонских национальных интересов, явилось Постановление Президиума Облисполкома от 8 сентября 1937 года под тем же заголовком: «О работе Всеволожского финско-эстонского сельскохозяйственного техникума». Привожу текст документа полностью:

Копия постановления Президиума Облисполкома от 8 сентября 1937 года.

  1. Представленный Облзу проект предложений отклонить.
  2. Поручить тов. Морозову (Облзу) в суточный срок представить согласованный с Облфо проект постановления Президиума Облисполкома по вопросу о финансировании Всеволожского сельскохозяйственного техникума.
  3. Предложить Облзу и Облплану предусмотреть в плане капитального строительства 1938 года строительство нового учебного корпуса для Всеволожского сельскохозяйственного техникума.
  4. Поручить тов. Морозову (Облзу) в 2‑х декадный срок обеспечить организацию учебноопытного хозяйства при техникуме, для прохождения учащимися производственной практики.
  5. Заслушать на заседании Президиума Облисполкома (в первой половине октября месяца т. г.) доклады директоров Всеволожского и Беседского с/х техникумов о состоянии учебно-воспитательной работы в техникума.

Здесь необходим короткий комментарий.

  • Первое. Все варианты прежних предложений Облзу о ликвидации эстонского отделения, о переименовании ФЭСХТ в ФСХТ, «об организации при техникуме финского отделения» были отклонены.
  • Второе. Решены вопросы, свидетельствующие о создании новой материально-технической базы техникума: финансирование, строительство нового учебного корпуса, организация при техникуме учебно-опытного хозяйства. В общем, речь как бы идет о качественно новом учебном заведении.
  • Третье. Обратим внимание на то, как в тексте Постановления от пункта к пункту стирается наименование техникума как финско-эстонского. Во втором пункте, например, идет речь о финансировании ВСХТ (слова «финско-эстонского» в Постановлении вычеркнуты). В третьем — говориться о строительстве нового учебного корпуса для ВСХТ. И в последнем: «Заслушать … доклады директоров Всеволожского и Беседского с/х техникумов…».

Иногда меня спрашивают, как и когда произошло переименование ФЭСХТ во ВСХТ. Отдельного решения по этому поводу в архивах мне не приходилось встречать. Думаю, что Постановление от 8 сентября 1937 года и стало основанием для нового названия техникума. Тогда еще города Всеволожска не было, поселок Всеволожский получил статус города 1 февраля 1963 года. Именем Всеволожских с 1895 года названа железнодорожная станция Ириновской железной дороги. Скорее всего название техникума «Всеволожский» пришло в обиход позднее, возможно, с 1 сентября 1938 года. На мой вопрос, обращенный по этому поводу к преподавателю техникума тех лет И. С. Соловьевой, та ответила, что для нее «переименование ФСХТ в ВСХТ произошло незаметно». Ирина Сергеевна показала мне удостоверение преподавателя ФЭСХТ, выданное на ее имя от 16 октября 1937 года, а также свою трудовую книжку, где есть отметка о дате ее увольнения из техникума (22 января 1939 г.) подкрепленная печатью: «ВСХТ».

Как-то странно получалось по сентябрьскому 1937 года Постановлению Ленинградского Облисполкома: учащиеся финны и эстонцы остались в техникуме, и в то же время их как бы уже не было, ибо у техникума появилось новое название. Забегая вперед приведу такой факт. Давая в 1939 году характеристику директору техникума И. А. Тормазову (а на мой взгляд не может быть и речи о тени на личность И. А. Тормазова), начальник управления кадров Ленинградской области т. Коршунов отметил, что тот «с большим успехом провел реорганизацию ВСХТ из национального в обычный…» Что же происходило за ширмой успешной реорганизации национального техникума в обычный? Лучше всего об этом рассказали бы очевидцы. То, что известно мне — это малая часть тех печальных событий.

Будни техникума

Николай Павлович Пеллинен — II директор техникума в 1926–1937 годах.

В начале сентября 1937 года положение техникума оставалось сложным. С одной стороны, он, согласно решений областного руководства, был реорганизован в ВСХТ, а с другой — продолжал оставаться ФЭСХТ. В то же время в стенах учебного заведения стали происходить события, которые никак нельзя было предвидеть в важных постановлениях…

Начались аресты финских и эстонских преподавателей. Одни таинственно исчезали и появлялись на работе, других после ареста больше в техникуме не видели. Был арестован директор техникума Н. П. Пеллинен, он преподавал финский язык; преподаватель химии Е. Тойвокайнен, земледелия — Хартикайнен и многие другие. Учащиеся глубоко переживали «исчезновение» своих старших товарищей. Многие выпускники до сих пор тепло вспоминают Е. Тойвокайнен, которая «преподавала не только свой предмет, но уроки самой жизни, культуры поведения в общественных местах, в быту, на уроках».

Судьба директора ФСХТ Н. П. Пеллинена оказалась трагической. В 1937 году он был расстрелян. Об этом мне рассказала в 1976 году дочь Николая Павловича — Элеонора Николаевна Пеллинен (Друганова), она же познакомила меня с документом о посмертной реабилитации отца, последовавшей в 1956 г.

К сожалению, тема политических репрессий в ФЭСХТ не исследована. О многом еще могут рассказать выпускники, преподаватели тех лет, значительная часть из которых живет в Карелии, странах Балтии и Скандинавии. Хотелось бы собрать воедино материал о трагических судьбах людей, ставших жертвами чудовищного 1937 г. Это тем более важно, что в 1998 г. ФСХТ исполняется 75 лет.

И. А. Тормазов — III директор техникума в 1937–1939 годах.

На события тех лет, имеющих непосредственное отношение к техникуму, проливают свет пересланные недавно редакционной почтой журнала «Карелия» копии писем А. Ефремовой, М. Тойвонен со ссылками на других очевидцев событий и другие публикации. (Перевод с финского языка сделала Л. П. Костина (Хайми)). Авторы писем подтверждают, что они, или их соратники по перу, могли бы подробнее рассказать о Н. Исоярви, ставшем жертвой политических репрессий, о коммунарах коммуны «Труд» и др. Как мне известно из архивных источников, Исоярви работал в 1923 году в ФСХТ. Может быть это однофамилец директора Рябовской школы крестьянской молодежи Н. Исоярви, о котором идет речь в письме А. Ефремовой, а возможно это одно и то же лицо. Важны подробности. Пользуясь случаем, обращаюсь с просьбой к Вилхо Ниеми (Петрозаводск) написать о себе в журнал «Сельскохозяйственные вести» или «прислать весточку» в музей Всеволожского сельскохозяйственного колледжа (ВСХК).

Строчки его воспоминаний, при веденных в публикации Сиркка Лийсы Нюландер (газета «Карельские вести» от 7 июня 1994 года): «Самые тяжелые годы были смутные годы 1936–1937 гг. Я тогда работал преподавателем английского языка в сельскохозяйственном техникуме» наводят меня на мысль, что В. Ниеми работал тогда именно в ФЭСХТ. Надеюсь, что весточка В. Ниеми о себе или другого кого- либо о нем, были бы еще одной яркой неперевернутой страницей в истории ФСХТ. Пока же тот богатый материал о В. Ниеми, которым я располагаю я не могу использовать в данной работе по понятным соображениям.

Вернемся к реорганизации ФЭСХТ в 1937–1938 гг. Много почти вскользь было сказано о комиссии, созданной решением Облисполкома полкома от 15 августа 1937 года, которой было поручено в трехдневный срок «тщательно рассмотреть вопрос реорганизации ФЭСХТ» с проверкой состава преподавателей и учащихся. Думаю, что самим фактом создания такой комиссии в то время, когда в Ленинградской области на плановой основе начались политические репрессии и ингерманландцы стали первыми жертвами массового террора многое сказано.

Можно лишь представить, какой «перетряске» тогда был подвергнут коллектив техникума… Взамен арестованных преподавателей финнов и эстонцев в техникум направлялись специалисты русской национальности. И. С. Соловьева, приступившая к работе 16 сентября 1937 года, вспоминает, что «периодически финские и эстонские преподаватели не появлялись на работе без видимых на то причин. Руководство техникума просило других преподавателей в этих случаях их заменять».

Группа учащихся зоотехнического отделения на занятиях. 1933 год.

В начавшемся учебном 1937–1938 гг. в ФЭСХТ было введено изучение Конституции СССР на русском языке. Этот предмет вел вновь назначенный директор техникума И. А. Тормазов. О своем назначении он вспоминал так: «Перед началом учебного года (в 1937 г.) я был вызван в отдел школ Ленинградского обкома ВКП(б), где мне предложили принять техникум. Он назывался тогда ФЭСХТ. Преподавание всех дисциплин тогда велось на эстонском и финском языках. Русский же язык преподавался на обоих отделениях как иностранный. Учитывая эту специфику и памятуя о том, что никакого, кроме русского, языка не знаю, я без воодушевления воспринял предложение возглавить техникум во Всеволожске. Но окончательное решение о моем назначении состоялось после беседы у второго секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) А. А. Кузнецова. Он дал мне ряд ценных указаний в будущей работе и обещал оказать необходимую помощь» (см. «Невская заря» от 28 апреля 1973 года).

Как сложно переписывать историю о тридцатых годах. Чтобы докопаться до истины, нужно снять не один слой фальши. Не знай я И. А. Тормазова лично и не ведай я того, что узнала в последние годы о финнах-ингерманландцах, я бы написала сегодня о преподавателях, которые были направлены на работу в 1937–1938 гг., взамен арестованных, уволенных преподавателей финнов и эстонцев, что русские преподаватели потому и направлены были в национальный техникум, что отличались более высокой квалификацией, идейной стойкостью и творческими качествами. Тогда как же быть с арестованными, неугодными финнами, которых любили учащиеся и о которых помнят до сих пор как о личностях высокой культуры и щедрой души? Сегодня, пропустив через себя все известное ранее и постигнутое только что, моя задача — написать о событиях тех лет объективно, не обходя стороной мнений очевидцев. Тем не менее, И. А. Тормазов в своих воспоминаниях пишет, что в 1937–1939 гг.. в техникуме работали: А. В. Викстрем — преподаватель истории, И. А. Чижик — преподаватель частной зоотехники, позднее профессор, доктор сельскохозяйственных наук, заведующий кафедрой в ветеринарном институте, Г. В. Талантов — военрук, И. С. Ткачев — заведующий учебной частью, А. Н. Истомин, И. С. Соловьева, М. А. Вайнер, А. И. Вальдек, М. И. Костенко, Ж. Л. Сольба, А. И. Ботова и многие другие.

Группа преподавателей ВСХТ (слева направо): 1. Т. А. Таланов, 2. Г. С. Руденко, 3. А. В. Викстрем, 4. И. А. Чижик, 5. М. И. Костенко, 7. А. П. Бьёрн.

При всех перипетиях классовой борьбы, навязанной в конце 30‑х годов советскому обществу, люди на местах оставались людьми. Так было и в ФЭСХТ. Выпускница техникума 1939 г. Е. Я. Разгулина (Кульмясу) вспоминает: «Когда в 1937–1938 гг. в техникуме произошла реорганизация занятия стали проводиться только на русском языке. Теперь студентам пришлось усиленно заниматься, чтобы продолжать учебу на русском языке; и еще готовиться к сдаче госэкзаменов соответственно на русском языке. В преодолении этих трудностей нам много помогали учителя», (см. «Невская заря» от 3 июля 1993 г.)

В 1938–1939 учебном году из финских и эстонских групп больше половины учащихся отсеялось, но группы сохранились и были пополнены за счет наплыва учащихся русской национальности. Конечно, национальной розни не чувствовалось, но 15–16‑летним подросткам и особенно финской национальности словно что-то не досказывалось… Что бы понять, что происходит, «им нужно было как бы переступить через неимоверно высокий жизненный порог во взрослую жизнь». И наивно было их убеждать, что преподавание на русском языке введено потому, что выпускники, например, финской национальности «могут быть назначены на работу, где рабочими были русские». Они знали от родителей и от старших товарищей, что выпускники ФСХТ и ранее работали в русских колхозах и по необходимости успешно овладевали русским языком; одно другому не мешало. Теперь дело было не в этом, а «в политических играх», которые проводились в верхах с целью искоренения финнов-ингерманландцев.

В конце 1938 г. техникум уже назывался Всеволожским. Тогда в нем обучалось около 350 человек. Контингент учащихся пополнился, когда сюда вскоре были переведены группы второго и третьего курсов из Кингисеппского зоотехнического и Беседского полеводческого техникумов. ВСХТ с 1938 г. имел специализацию как техникум животноводства и полеводства, тогда овощное отделение было преобразовано в полеводческое. Перевод учащихся из Беседы и Кингисеппа, наверно, можно объяснить тем, что по военным соображениям часть учебных заведений намечалось эвакуировать из западных районов ближе к центру. К весне 1939 года в техникуме училось 480 человек.

Постепенно в ВСХТ стабилизировалась жизнь. Стали думать о подсобном хозяйстве. На этот счет еще в 1937 г. неоднократно принимались решения в короткий «срок обеспечить организацию учебно-опытного хозяйства при техникуме для прохождения учащимися производственной практики», но решения не выполнялись. Своей учебной базы у техникума не было, и поэтому студенты проходили практику в колхозе «Коммуна Труд». Так теперь называлась преобразованная в середине 30‑х годов в колхоз финская коммуна «Труд». В последнее время, как рассказывает большинство очевидцев из числа преподавателей, в колхозе студенты использовались чаще как рабочая сила, правда, по воспоминаниям «в гараже колхоза „Коммуна Труд“ студенты техникума занимались уроками труда, всеми практическими новинками». Но техникуму нужна была своя учебная база. И. А. Тормазову пришлось этого добиваться. И в 1938 году техникуму было передано подсобное хозяйство, расположенное в деревне Куйворы (ныне отделение Красная Горка акционерного общества «Всеволожское»)

В учхозе было 300 га угодий, 20 коров, 12 лошадей, 3 трактора и 10 других сельскохозяйственных машин. До Куйворы учащимся и руководителям практик приходилось добираться пешком. Все работы в учебном хозяйстве учащиеся выполняли с практической отдачей. Столовая техникума полностью работала на «своих» продуктах.

Учащиеся 1 курса зоотехнического отделения ВСХТ — Любовь Хайми (слева) и Антонина Шорникова.

Молодежь техникума несмотря на занятость времени учебой и практикой активно участвовали в общественной работе. Душой коллектива студентов был Комитет ВЛКСМ, которым руководили С. Липлап, Е. Кюльмясу, Л. Саволойнен и П. Александров, и профком во главе с Р. Каземяги, А. Пенданен и А. Кирповым. Они были зачинателями всех массовых общественно полезных дел: организовывали субботники по благоустройству территории и приведению в порядок сада, огорода. Секретарем партийной организации был И. С. Ткачев.

Вечера отдыха и государственные праздники проводились в клубе (под эти цели была приспособлена церковь Спаса Нерукотворного). Массовые вечера проходили организованно, все относились друг к другу с уважением. На вечерах не было пьяных, разве только слегка подвыпивших можно было заметить, но и таких сразу же удаляли, чтобы они не испортили веселого праздника.

В техникуме ставились концерты художественной самодеятельности на которые с удовольствием ходили жители Всеволожска, Романовки, Щеглова. Руководили этой работой преподаватели А. И. Звонкова, Ж. А. Сольба. Главным руководителем духового музыкального оркестра был учащийся эстонского отделения, председатель профкома Роберт Каземяги.

Молодежь много занималась спортом, сдавала нормы ГТО и на звание «Ворошиловского стрелка». По воскресным дням устраивались массовые спортивные игры по тем видам, которые отвечали времени года. Во многих мероприятиях вместе со студентами участвовали преподаватели и директор Иван Алексеевич Тормазов, а также молодежь и жители ближайших деревень.

Роберт Густавович Каземяги — выпускник техникума 1939 года, агроном.

В музее ВСХТ хранится письмо, которое прислал в 1973 г. из Таллинна Роберт Густавович Каземяги. Прочтем его, оно не требует комментариев:

«Дорогие хозяева, инициаторы и руководители слета выпускников ВСХТ, посвященного 50‑летнему юбилею! Вас приветствует воспитанник вашего техникума, выпускник 1939 года Роберт Густавович Каземяги.

Я очень сожалею, что мне не удастся принять участие в этом слете, трогательном и дорогом событии для всех нас, а меня в частности. Припоминая бывшие времена, мне кажется, что я был в какой-то степени любимцем и учащихся и педагогов. Я пользовался какой-то привилегией: меня освобождали от экзаменов, доверяли проведение консультаций, откомандировали на пятимесячные музыкальные курсы в Новгород в 1937 году и т. д. Мне кажется, что этому содействовало мое занятие музыкой и игра на многих инструментах. Но и учеба мне давалась легко. Помню, что получал я повышенную стипендию, а по окончании техникума получил право для поступления в ВУЗ в счет 5% от выпуска. С большой теплотой и благодарностью вспоминаю своих педагогов: И. А. Тормазова, завуча И. С. Ткачева, преподавателей А. П. Бьерна, Г. С. Руденко, М. И. Костенко и др. Не забыть наши вечера отдыха в клубе колхоза «Коммуна Труд», спортивные состязания, дачу Шнейдера (общежития), озера и все окружающее.

С тех пор прошло 34 года и что за это время произошло? Мне исполнилось 54 года. Живу я в Таллинне уже 29 лет. В 1953 году я окончил Таллинскую Государственную консерваторию (оркестровый факультет) и в настоящее время работаю концертмейстером валторновой группы в оркестре Государственного Академического Театра оперы и балета «Эстония». Параллельно с этим заведую духовым отделом Таллинского Музыкального училища и веду класс оркестра и валторны там же. Я женат и имею одного сына. Ему 20 лет. Он студент I курса Таллинской консерватории и с половинной нагрузкой артист оркестра Оперного театра. Вот вкратце о себе.

В ВСХТ мы учились вместе с сестрой — Кларой Каземяги. Она погибла во время воздушного налета 28 августа 1941 года под Ленинградом. С нами училась наша двоюродная сестра Розама Каземяги. Она живет в Эстонии под Таллинном. Работает она по-моему в финансовых органах.

В заключение желаю вам, дорогие друзья, приятных встреч, веселого время провождения и всех-всех благ во всем! С глубоким уважением Ваш Роберт».

Насыщенный событиями 1938–1939 учебный год оказался для учебного заведения итоговым. С 1923 по 1939 год ФСХТ, а позднее ФЭСХТ подготовил 1 тысячу специалистов. Июньский 1939 г. выпускной вечер прошел по-особому торжественно. Лучшим выпускникам были вручены премии. Их получили М. Капелайнен, К. Татти, Р. Каземяги, П. Александров, С. Кононов, В. Максимова, С. Лейдинен и др. Выпускников поздравили секретарь РК ВКП(б) т. Саватеев, председатель райисполкома т. Орлов, директор техникума И. А. Тормазов. С приветственным словом к ним обратился депутат Верховного Совета РСФСР, известный композитор И. О. Дунаевский. Он говорил, что нашей молодежи, оканчивающей учебные заведения, не надо думать о том, что делать завтра, где найти применение полученным знаниям, — молодых специалистов ждут совхозы и колхозы, ждет интересная работа.

Одни уходили, для других учеба продолжалась. Правда, часть учащихся встретила новый 1939–1940 год в другом учебном заведении. Агрономическое отделение было переведено Беседский с/х техникум. В ВСХТ сосредоточили подготовку зоотехников. Директор техникума И. А. Тормазов был переведен на работу во Всеволожский РК ВКП(б), где возглавил отдел пропаганды и агитации. Обязанности директора техникума исполнял преподаватель Яков Семендяев. Как известно, в ноябре 1939 — марте 1940 гг. происходил вооруженный конфликт СССР с Финляндией. В техникуме тогда на мотив известной песни о трактористах распевали шуточный куплет:

Когда нас в бой пошлет
Я. Семендяев,
То Ванька Чижик
В бой нас поведет.

Преподаватели знали об этом «сочинении», но на шутку не обижались. Учащиеся финской, русской и эстонской национальностей с большим уважением относились к И. А. Чижику, отмечая в нем истинно русский характер.

Летом 1940 года ВСХТ был эвакуирован на Карельский перешеек и был размещен в пос. Валк-Ярви Раутовского района (Приозерского) Ленинградской области. Произошло слияние в одно учебное заведение Всеволожского, Кингисеппского и Ораниенбаумского техникумов. Объединенный техникум получил название Валк-Ярвский зоотехнический техникум. В июне 1941 г. в Валк-Ярвском техникуме состоялся первый и последний выпуск специалистов. Началась Великая Отечественная война …

Биографии и судьбы выпускников

Что могли успеть сделать выпускники ФСХТ — ФЭСХТ 30‑х гг., если все эти годы систематически, под различными предлогами производилось выселение их семей в другие районы страны. Жить по формуле «найти применение полученным знаниям и не думать, что делать завтра» выпускникам 1939 г., например, не пришлось. Вместо «большой, ответственной и увлекательной работы» их ждали в Сибири и на Крайнем Севере другие занятия — строительство дорог «в никуда», ловля рыбы и утешения себя иллюзиями о возврате домой, в родные места.

Ссыльным финнам, особенно тем, которые были выселены в 1942 г. «по соображениям военного времени», неоднократно обещали, что вот-вот наступит время их возвращения. Но проходили годы, а обещанья уходили в песок. «Трудными» дорогами приехали выпускники в свою родную Ленинградскую область в 1950–1960 гг., но таких были единицы. Обо всех выпускниках, разделивших судьбу Ингерманландии, рассказать невозможно. Если бы это удалось — это была бы своего рода «Книга памяти». Расскажу о некоторых из них, сделав это на примере одной учебной группы зоотехнического отделения.

Выпускницы 1935 года К. М. Репонен и Е. И. Сеппенен были высланы из Ленинградской области раньше других. Они в 1936 г. оказались в Архангельской области и вернулись домой в 1946 г.

Их подруги по группе С. М. Стремберг и М. М. Хайми были эвакуированы «по соображениям военного времени». Они прошли через Сибирь и также вернулись в родные места.

Тяжелой оказалась судьба выпускницы той же группы М. А. Товонен (Саволайнен). Во время войны она оказалась в оккупации под Ленинградом и в 1943 г. начались ее нескончаемые мытарства. В редакционной почте журнала «Карелия» сохранилось письмо Марты Андреевны, в котором она пишет: «Нас в товарных вагонах увезли в Калининскую область. Там старший сын заболел и умер от истощения. Совершенно нечего было есть. Потом немцы принудили нас ехать в Германию. Младший сын умер в вагоне и мы вынуждены были оставить покойничка в Латвии. В Германии хозяева приходили выбирать рабочую силу. Мы с мужем и еще четыре человека не понравились хозяевам, потому что были истощены. По виду — кожей обтянутые кости. Думала, что нас повезут „на мыло“. Но все-таки один хозяин взял нас с испытательным сроком. В той деревне было много военнопленных из Польши. От них мы узнали о Сталинградских происшествиях… Вскоре финнов-ингерманландцев стали организованно переселять в Финляндию и мы попали в Ваасу (Vaasa). В 1944 г. нас привезли в Псковскую область. Спустя месяц мой брат привез нас в Эстонию. С Эстонии нас опять выселили вместе с семьей брата в Тюменскую область в один из совхозов. Там я работала зоотехником. В 1949 г. из Сибири приехали в Карелию, в город Сегежа. Там я 21 год проработала на бумажном комбинате…». Умерла М. П. Тойвонен в 1989 г.

Л. П. Костина (Хайми) родом из д. Новая Пустошь Всеволожского района. В 1937–1940 гг. училась на зоотехническом отделении ФСХТ — ВСХТ, но ушла с выпускного курса по семейным обстоятельствам. В 1942 г. вместе с родителями и родственниками была подвергнута депортации, вывезена в Сибирь. Она вспоминает: «Нас погрузили в товарные вагоны очень длинного состава (60 с лишним вагонов) и отправили в Сибирь, в незнакомый, ссыльный еще в то время край из своих домов, из исконного своего места жительства.

В нашем эшелоне было 4000, а приехали на место, в Красноярск, — осталось 3000 человек. Это за месяц и только в одном эшелоне, а сколько человек всего не доехали до места, вел ли кто учет этим потерям?..

Нам с братом пришлось вынести тело отца из вагона через 26 дней после того, как ему пришлось оставить работу. Чувствовал ли он такую близкую смерть? Ведь он работал, был полезен обществу и, возможно, продолжал бы работать до конца войны в тех же условиях, если бы не эта преступная «эвакуация» по национальному признаку. Ведь ему шел только 44 год…». (см. «Новая Заря» от 27.11.90 г.)

Из Сибири, где она трудилась зоотехником в хозяйствах Красноярского края и Кемеровской области, Л. П. Костина (Хайми) вернулась в 1961 г. Тогда и закончила ВСХТ по специальности «бухгалтер». Работала главным бухгалтером ВСХТ. Часто бывает гостьей учащихся техникума, оказывая большую помощь в воссоздании прошлого техникума. Обладая ясной памятью дополняет общие положения жизни техникума конкретными примерами. Переводит необходимые источники для работы по истории техникума с финского языка. Это также судьба.

Выпускники эстонского отделения.

Всего на эстонском отделении, действовавшем в 1934–1939 гг., включая учебу в смешанных национальных группах в 1939–1940 учебном году, подготовлено около 90 специалистов.

Среди экспонатов музея ВСХТ, рассказывающих о его финно-эстонском периоде, свое место занимают материалы о выпускниках-эстонцах. Делаю оговорку, что эти материалы собирались к 50‑летию техникума. За последующие 20 с лишним лет произошли изменения, и они будут отражены в музее. Просим присылать вести о себе.

То, что делалось в 70‑е гг. в техникуме, не потеряло своей актуальности и позднее. В 1978 г. в ВСХТ побывали участники лыжного пробега по Дороге жизни Тихеметсаского совхоза-техникума. В книге отзывов музея есть такая запись: «Беглое знакомство с вашим техникумом приятно удивило нас, участников лыжного похода по Дороге жизни. Было приятно увидеть среди Ваших знаменитых выпускников наших руководителей сельским хозяйством, память о которых у вас бережно храниться.18 февраля 1978 г.».

Расскажу о некоторых выпускниках.

Выпускники агрономического отделения 1939 г. с присвоением квалификации «младший агроном».

О. А. Тресс.

Оскар Аугустович Тресс — вы­пускник техникума 1939 года.

До войны работал участковым агрономом в Ленинградской области. С 1942 по 1946 гг. участвовал в сражениях Великой Отечественной войны и служил в рядах Советской армии. После демобилизации в 1946 году трудился на должности директора совхоза в Эстонии. В 1970–80 гг. занимал ряд ответственных должностей в руководящем аппарате с/х Эстонской ССР: заместителя министра совхозов, заместителя начальника главного управления совхозов, заместителя начальника главного управления плодоовощеводства. Награжден боевыми и трудовыми орденами и медалями.

Л. И. Карма.

В 1939–1941 гг. работал на должности агронома районного земельного управления Новгородской области, а также трудился в Райзо Омской области. В 1941 г. был призван в Красную армию. Сражался на трех фронтах Великой Отечественной войны: Западном, Калининском и Ленинградском. До 1968 г. был кадровым офицером. После демобилизации работал агрономом в Министерстве с/х Эстонской ССР.

Выпускники зоотехнического отделения 1940 г. — «младшие зоотехники».

Э.А. Альба — выпускник тех­никума 1940 года.

Э. А. Альба.

Эвальд Карлович Валлинг —
выпускник техникума 1940 года.

Родом из Омской области. После окончания техникума работал зоотехником в Сибири. С 1942–1946 гг. находился в рядах Советской армии, принимая участие в Великой Отечественной войне. За боевые заслуги награжден многими медалями. После демобилизации два года работал зоотехником в Омской области. В 1948 г. приглашен на работу в Эстонскую ССР. Сначала работал зоотехником в совхозе «Винни», а потом в совхозах «Пыдрангу» и «Роэла» был директором. С 1954 г. — директор совхоза «Сауэ». За выдающиеся трудовые заслуги Э. А. Альба присвоено звание Героя Социалистического Труда. Он награжден орденом Трудового Красного Знамени, семью медалями и пятью Почетными грамотами Президиума Верховного Совета ЭССР.

Э. К. Валлинг.

До войны работал участковым зоотехником в Ленинградской области. Участник Великой Отечественной войны. В послевоенные время до 1966 г. — старший зоотехник, зоотехник- селекционер в совхозах Эстонской ССР. С 1966 г. на преподавательской работе в Тюркском опорно-показательном совхозе-техникуме Пайдеского района Эстонии. Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени. В 1971 г. ему присуждено звание «Лучший животновод ЭССР». Награжден медалью «Лучший пахарь» (Калевипоэг).

 

Группа выпускников разных лет на юбилейном вечере, посвящённом 50‑летию техникума: М. М. Хайми, Е. П. Федотова, М. И. Леппик, М. М. Суйкканен, М. С. Михеева, М. М. Соколова, Е. Т. Борисова, Е. И. Сеппенен, М. А. Эрте.

 

Июнь 1973 года. Встреча учащихся ВСХТ с первыми выпускниками А. И. Звонковой и С. О. Саккариненом.

Журнал «СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ВЕСТИ» («MAATALOUS VIESTI») №6 1996 г (PDF)

Теги: , , , ,

2 комментария к “100-летие ФИНСКОГО СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО ТЕХНИКУМА”

  1. Inga
    Ноябрь 5th, 2022 at 16:48
    1

    Спасибо за подробный и толковый материал, нашла на одной из фотографий свою бабушку. Ваш труд бесценен! Kiitoksia valtavasti!

  2. Я тоже нашёл Родственника своего Предка и его фото
    Апрель 30th, 2023 at 00:35
    2

    Я тоже нашёл Родственника своего Предка и его фото в этом прекрасном , интересном и полезном материале !! Спасибо вам ! я Rudolf Tress

к Inga

« Предыдущие записи